Глава I УСТАНОВЛЕНИЕ ФРАНЦУЗСКОГО ПРОТЕКТОРАТА

Несмотря на первые успехи, и для Анг Дуонга на­стало время познать алчность соседей, ссорившихся между собой из-за остатков агонизирующего королевст­ва. Вьетнамцы, собиравшие силы в районе Хатиена, чтобы напасть на войска Бодина, были атакованы си­амской армией, в которой были камбоджийцы, малай­цы и даже европейцы; Бодин собирался присоединиться к этой армии, пришедшей на помощь, но узнал, что она оставила поле боя и в Хатиене погрузилась на суда, чтобы отплыть в Сиам. Его положение ухудшилось. На помощь Бодину пришел Анг Дуонг во главе националь­ной армии, но был разбит вьетнамцами и вернулся в Удонг, а Бодин, возводя полевые укрепления, пытался задержать продвижение вьетнамцев на юг.

Война на земле Камбоджи между сиамцами и вьет­намцами продолжалась. Главной ставкой в этой борьбе был Пномпень, сердце страны и узел водных путей. Но ни одному из двух соперников еще не удавалось овла­деть этим городом, и в надежде на захват Пномпеня они вступили в ожесточенную борьбу. Они понимали, что, когда падет этот город, война будет закончена, Камбоджа разделена на две части и фактически пре­кратит свое существование.

На руках у вьетнамцев был важный козырь: Анг Ем, брат короля. Они пытались, женив его на принцессе Пу, противопоставить Анг Дуонгу. Однако неожиданная смерть Анг Ема помешала осуществлению этой пре­красной комбинации. Стремясь ускорить события, вьет­намцы перешли в наступление, завладели Банамом, а затем Бантай Деком, где находился король. Анг Дуонг укрылся в Пномпене, но после того как противник за­хватил «четыре рукава», был вынужден бежать в Удонг.

Положение снова стало отчаянным, но, испытав столько страданий, камбоджийцы поднялись все как один под командованием стихийно появившихся вож­дей. Под ударами восставшего народа — настоящей жакерии — вьетнамские войска были разбиты у Ловека, их командир убит, а оставшиеся отряды рассеяны.

Эта победа воодушевила миролюбивых камбоджий­цев, которые теперь по всей стране поднимались против оккупантов, истребляя их и захватывая оружие. Около пятидесяти укреплений, построенных вьетнамцами, были взяты одно за другим, не исключая и укреплений Ха­тиена. Анг Дуонг смог, наконец, вступить в свою сто­лицу Пномпень.

Это неожиданное выступление камбоджийского на­рода могло послужить началом освобождения страны, но ни король, ни Бодин не имели достаточно мужества, чтобы встать во главе этого движения. Они удовлетво­рились тем, что предложили вьетнамцам подписать мирный договор. В декабре 1845 г. состоялась встреча Бодина с вьетнамскими военачальниками. По договору Анг Дуонг признавался королем Камбоджи под покро­вительством двух правительств — вьетнамского и сиам­ского. Также было обусловлено возвращение принцев, членов королевской семьи и камбоджийских сановников, находящихся в плену, и обмен пленными. Договор был ратифицирован несколько недель спустя, и священный меч, эмблема королевской власти, который лежал у вьетнамцев, был возвращен Камбодже и торжественно перевезен в Удонг.

Император Вьетнама подарил Анг Дуонгу золотую печать с гравированным на ней титулом «король као-менов», т. е. кхмеров. Со своей стороны, сиамский ко­роль вернул Анг Дуонгу символы кхмерской королев­ской власти, увезенные когда-то в Бангкок, но одновре­менно прислал ноту с требованием подтвердить ранее сделанные губернатором Кампонгсвая уступки Сиаму провинций Мелупрей и Тонлерепу. Отказать было невоз­можно ввиду явного неравенства сил; но в то же время и согласиться на это со стороны короля было бы веро­ломством; он ловко вышел из положения, написав коро­лю Сиама: «Я ничего не уступаю сиамцам, но поскольку они сильнее, пусть временно удерживают то, что они взяли». Губернатор Кампонгсвая, передавший это пись­мо в Бангкок, приложил к нему акт об уступке, состав­ленный должным образом и скрепленный его собствен­ной печатью.

По новому договору укрепления Пномпеня были разрушены. В Удонге был выстроен новый королевский дворец, а статуи Будды, сброшенные вьетнамцами, были поставлены на место и вновь позолочены. Но последние камбоджийцы покинули Кохинхину. Провинция стала отныне вьетнамской, и прежнее камбоджийское админи­стративное деление заменено вьетнамским.

Несмотря на вновь обретенный мир, положение Камбоджи было плачевным: казна пуста, торговля па­рализована, страна разорена. Личные средства короля, принцев и королевской семьи тоже оскудели. Их дохо­ды были так малы, что, например, после смерти коро­левы-матери обнаружилось, что у нее было всего шесть слитков серебра (480 франков того времени), сэконом­ленных буквально по су, ценой больших лишений. Ко­роль прекрасно понимал, до какой степени шатко его положение. Опасаясь новой войны, он избегал всего, что могло бы вызвать недовольство сюзеренов; он знал, что их аппетиты не удовлетворены и что при малейшей возможности они возобновят военные действия, пока страна не будет окончательно разделена между ними. Он глубоко страдал от этого и решил более не прибегать к помощи Сиама или Вьетнама, а просить поддерж­ки у западной страны, где он надеялся встретить боль­ше справедливости и понимания, а именно у Франции. Этот поступок Анг Дуонга был в значительной мере совершен под влиянием миссионеров. Следует посвятить несколько страниц роли Франции не только в Камбод­же, но и во Вьетнаме, поскольку французское проник­новение в эти две страны составляет как бы одно целое и его с трудом можно разграничить.

Мы помним, что в XVI в. на всем Дальнем Востоке установилось религиозное и политическое преобладание Португалии и Испании. В начале XVII в. это влияние стало сходить на нет, сменяясь голландским. Франция фактом появления отца де Рода робко заявила о своем присутствии в Индокитае. Высланный из Японии в ре­зультате преследований, он высадился в 1627 г. в Тонкине, в сопровождении нескольких миссионеров-иезуи­тов, но в 1630 г. был изгнан и оттуда. В 1664 г. другой французский миссионер, отец Шеврель, пробыл некото­рое время в Камбодже, выше мы уже говорили о нем. Однако в XVII в. торговые расчеты начинают преобла­дать над религиозными благодаря таким смелым путе­шественникам, как Пьер Пуавр — пионер торговли пря­ностями. Но только во время прибытия в Хатиен в 1774 г. епископа Пиньо де Беэна, назначенного викари­ем, Франция установила первые официальные контакты с правителями Индокитая.

Мы уже говорили о помощи, которую оказала Фран­ция в 1777 г. принцу Нгуен Аню в его борьбе за возвра­щение трона Вьетнама. Понимая, что сам он не может победить тэй-шонов и вернуть утраченное королевство, Нгуень Ань обратился к епископу Адранскому с прось­бой о посредничестве в получении помощи со сторо­ны Франции и послал с ним своего сына, юного принца Чана. Прелат прибыл во Францию с принцем, где прин­цу дали хорошее воспитание. Это был один из первых азиатских принцев, посетивших Францию; он вызывал благожелательное любопытство и интерес, как будто это был принц из сказок «Тысячи и одной ночи», обла­дающий очарованием экзотики.

Благодаря настойчивости Пиньо де Беэна, который сам явился на прием к Людовику XVI со своим хода­тайством, Франция 28 ноября 1787 г. подписала с епи­скопом как представителем Вьетнама договор, по которому она обязывалась послать в Кохинхину четыре фрегата и 1650 солдат; взамен Вьетнам уступал Фран­ции Тураи и о-в Пуло Кондор, а также предоставлял ей монопольное право торговли. Но пока епископ и его воспитанник плыли к берегам Индокитая, французский командующий войсками Индии, которому министерство предоставило полную свободу действий в вопросе выбора времени для начала планировавшейся кампании, отка­зался вообще что-либо предпринять, считая весь проект «бредом, порожденным экзальтированным воображени­ем». Но епископ с «экзальтированным воображением» не был этим обескуражен; он сумел привлечь на свою сторону офицеров и унтер-офицеров, перешедших к нему из национального флота, поручив им заняться реоргани­зацией вьетнамской армии. Благодаря этой помощи Нгуен Ань сумел отвоевать свое королевство и был в 1802 г. коронован императором под именем Зя Лонга. При известии о смерти епископа Адранского он произ­нес прочувствованные слова о человеке, которого считал своим самым верным другом; всю свою жизнь он выра­жал глубокую признательность французским солдатам, которые поступили к нему на службу и большая часть которых обосновалась в его стране.

В 1817 г. французское судно наконец прибыло в Туран для укрепления новых торговых отношений, завя­занных группой судовладельцев из Бордо. К несчастью, смерть Зя Лонга положила конец хорошим отношениям Вьетнама с Францией. Его преемник Минь Манг занял враждебную позицию по отношению к Франции, выдво­рил французского консула из страны, отказался принять барона Бугенвиля, прибывшего с подарками от Людо­вика XVIII, и начал преследовать французских миссио­неров.

Франция на некоторое время как бы перестала ин­тересоваться Дальним Востоком, но в 1840 г. опиумная война Англии с Китаем привлекла в индокитайские воды французский флот под командованием адмирала Риго де Женуйи. Преследования миссионеров и число дипломатических инцидентов увеличились. В 1857 г. казнь Диаса, испанского епископа в Тонкине, побудила Францию и Испанию к вмешательству. 31 августа 1858 г. Риго де Женуйи высадился в Туране — ближай­шем к Хюэ порту. Тяжелый климат, болезни, плохое снабжение вынудили адмирала отказаться от трудного перехода к Хюэ через неприступные горы и оккупиро­вать Кохинхину — житницу Индокитая. Небольшая фло­тилия адмирала направилась к мысу Окап, подня­лась вверх по реке и 18 февраля 1859 г. захватила Сай­гон. Город стал заложником для французов, и адмирал Паж, сменивший Риго де Женуйи, был согласен эваку­ировать его в обмен на гарантии, касающиеся безопас­ности миссионеров и торговых привилегий. Но предста­витель императора Ты Дыка до бесконечности затягивал переговоры.

Мы не можем здесь вдаваться в подробности воен­ных действий, благодаря которым Конхинхина была за­воевана и 5 июня 1862 г. заключен договор: император Ты Дык, сменивший Минь Манга, уступал Франции три восточные провинции Кохинхины. Благодаря этому Франция отныне имела «общую границу» с Камбоджей. Кроме того, она стала в известной мере наследницей прав сюзеренитета над Камбоджей, которыми ранее об­ладал Вьетнам. И Франция не замедлила вмешаться в судьбы Камбоджи.

Вернемся теперь к событиям в Камбодже. Мы пом­ним отца Шевреля, который основал там в 1664 г. пер­вую французскую миссию. Его неудача нанесла тяже­лый удар делу французского католицизма в Камбодже, но не обескуражила миссионеров. После новых попыток отца Молена в Удонге, затем отца Левассера в Кампонгсвае, окончившихся полной неудачей, французские миссионеры обосновались на небольшом островке Хондат против Хатиена, на перекрестке торговых путей между Камбоджей, Сиамом, Малайей и Китаем. Здесь в 1787 г. высадился Пиньо де Беэн.

Эта миссия имела не больше успеха, чем предыду­щие, и Камбоджа фактически была оставлена францу­зами до 1848 г. В это время отцы Буйево и Кордье выса­дились в Кампоте, чтобы вновь начать проповедь хри­стианства в Камбодже. Они были хорошо приняты Анг Дуонгом. Напомним об отчаянном положении, в котором оказался новый правитель, мечущийся между борю­щимися за влияние Сиамом и Вьетнамом, по отношению к которым его предшественники согласились быть вас­салами. Это был слишком слабый правитель, чтобы ре­шиться на малейшее сопротивление. Его казна была пуста, он жил в разоренной стране и старался не раз­дражать своих «покровителей» и избегать всего, что могло бы стать для них желанным предлогом, чтобы броситься на свою жертву.

Анг Дуонг неотступно думал о том, что в ближайшее время его страна вообще исчезнет с карты Индокитая. Не рассчитывая на помощь своих азиатских соседей, он решил обратиться к Франции, которая благодаря своим дружеским отношением с Зя Лонгом приобрела в Индокитае репутацию благородной и великодушной страны.

Французские миссионеры, которые знали об этих на­строениях короля, облегчили ему задачу. Епископ Кам­боджи Миш составил по указаниям Анг Дуонга письмо императору Наполеону III, в котором тот «выражал ему свою дружбу и нижайшее почтение». Кроме письма были отправлены подарки: «четыре больших бивня, два рога носорога, семь мешков гуммигута весом 300 кг, семь мешков белого сахара и семь мешков перца того же веса». Письмо и подарки были в большой тайне от­правлены в Сингапур двумя католиками португальски­ми метисами и переданы французскому консулу. Затем командир «Кюрьёз» взял на борт своего корвета письмо и подарки и передал их морскому префекту в Тулоне, который переслал их императору в 1854 г.

На следующий год Наполеон III направил к Анг Дуонгу полномочного представителя де Монтиньи, ко­торый уже доказал свою дипломатическую ловкость во время различных миссий в Бангкоке, Вьетнаме и Китае. К несчастью, он не сумел сохранить в тайне эти пере­говоры. Несомненно плохо информированный о слож­ных отношениях между Анг Дуонгом и Сиамом, он допустил большую оплошность, поставив Бангкок в из­вестность о задачах своей миссии.

Решив помешать переговорам, король Сиама тайно посадил на судно, с которым ехал Монтиньи, своего по­сланца. Прибыв в Кампот, этот последний сразу же поспешил в Удонг с письмом от короля Сиама, в кото­ром тот грозил Анг Дуонгу самыми страшными карами, если он не откажется от своих планов. Перепуганный кхмерский правитель обещал все, что От него требовали, и оставил Монтиньи скучать в Кампоте, не подавая ни­каких признаков жизни и не послав ему даже малого числа сопровождающих. Не решившись при таких об­стоятельствах предпринять долгое путешествие по суше из Кампота в Удонг, чувствуя себя глубоко оскорбленным, посол Наполеона III не пожелал более ждать и уехал в Хюэ. Тем не менее он поручил отцу Эстре, мис­сионеру из Кампота, отправиться к королю Камбоджи и представить ему проект договора. Но король ждал совсем не того. Он надеялся, что политическое соглаше­ние гарантирует ему помощь Франции против Сиама и Вьетнама, а ему предлагали всего лишь простой торго­вый договор, не дававший никаких гарантий и ставив­ший его в неловкое положение перед Сиамом. Король отказался его подписать.

Новые беспорядки в Камбодже принесли королю дополнительные заботы: восстания во многих провинци­ях, волнения тямов в восточных районах, стычки на границе с Кохинхиной заставляли его опасаться новой интервенции со стороны Сиама. В это время французы высадились в Туране, взяли Сайгон и начали военные действия в Кохинхине. Эти события поразили и одновре­менно обеспокоили Анг Дуонга, ибо ему было неясно, как они станут развиваться и, главным образом, какое окажут влияние на судьбу его страны. Хотели ли фран­цузы просто отомстить за убийство их миссионеров или же приобрести базу на побережье? Собирались ли они полностью овладеть Кохинхиной и принять на себя «права» вьетнамцев в отношении Камбоджи? Таковы были вопросы, занимавшие правителя.

Вскоре после взятия Сайгона Анг Дуонг встретился в Кампоте с исследователем Муо, который успокоил его в отношении намерений Франции. Желая сразу же про­демонстрировать свои добрые намерения по отношению к Франции, правитель поддержал ее, напав в районе Туядока на вьетнамцев, которые, таким образом, оказа­лись между двух огней. Но вскоре, в конце ноября 1860 г., Анг Дуонг умер. Это случилось почти за год до подписания договора, который мог бы раскрыть ему намерения Франции.

После Анг Дуонга остались три сына от разных ма­терей: Анг Водей двадцати шести лет, Анг Сор, буду­щий Сисоват, двадцати лет и Си Ватха девятнадцати. Собравшийся после смерти короля совет министров, на котором по желанию усопшего, председательствовала королева-мать, принял решение назначить новым королем старшего сына Анг Дуонга. Он был возве­ден на трон под именем Нородома, тем самым именем, которое дал ему сиамский король, когда назначал его обареачем. Его правление оказало важнейшее влияние на историю современной Камбоджи, ознаменовав реши­тельный поворот в политике, начало которой было поло­жено Анг Дуонгом. В соответствии с действующими со­глашениями, вопрос о назначении нового короля был представлен на утверждение короля Сиама; кандидату­ра Нородома была одобрена, но в то же время, чтобы иметь возможность в случае необходимости оказывать давление на нового короля, король Сиама отправил в Камбоджу Си Ватху, который до этого жил в Бангкоке и чья зависть к старшему брату была известна. И дей­ствительно, в первые годы правления Нородома семей­ные раздоры были весьма значительны.

Выбрав Удонг своей столицей, Нородом приказал построить здесь новый королевский дворец, дома для своих жен и наложниц, громадную залу для танцев и театральных представлений, библиотеку. Он составил большой план работ, которые должны были завершить начатое Анг Дуонгом и предусматривали развитие эко­номики страны, в частности строительство дороги, сое­диняющей Удонг с Пномпенем и Камлотом. Однако все эти работы были скоро прекращены из-за волнений, причиной которых был младший брат Нородома — Си Ватха.

Нородом принял его очень радушно, выделил ему богатое содержание и дал в жены одну из своих своя­чениц. Однако молодой принц, желавший сам стать пре­емником Анг Дуонга, не мог простить своему брату предпочтения, которое ему оказали. Это был красивый и умный молодой человек, хороший оратор, умевший снискать популярность в народе. У него было много сторонников, группировавшихся вокруг сановников Санг Сора и Ютхеа, которые и толкали его на то, чтобы вме­шаться в дела королевства и занять место Нородома. Си Ватха вначале ограничился тем, что при каждом удобном случае демонстрировал свое несогласие с поли­тикой брата и вел тайную кампанию против него. Си Ват­ха пошел даже на открытый скандал, отказавшись по­являться на официальных церемониях при дворе Норо­дома.

Скоро эти конфликты перешли в вооруженные столкновения, и Си Ватха вместе со своими сторонника­ми удалился в Кампонгсвай. В это время Санг Сор под­нял против Нородома районы, расположенные к востоку от Меконга. Началась война, подобная тем, которые уже не раз в истории Камбоджи вспыхивали между братьями или членами королевской семьи и раздирали страну. Вначале королевские войска одержали несколь­ко побед, по Нородом, страдая от того, что вновь начи­наются раздоры, которые так омрачали жизнь его пред­ков, и отдавая отчет в слабости своих войск, отказался продолжать войну и удалился в Баттамбанг, увезя с собой символы королевской власти.

Ютхеа в скором времени завладел Удонгом, но столк­нулся с матерью Анг Дуопга, женщиной энергичной и решительной. Ей удалось поднять против узурпатора тямов и малайцев, которые некогда потерпели пораже­ние от ее сына. Она сумела сделать их сторонниками Нородома, восстановив привилегии, блага и титулы, ко­торых они были лишены после поражения. При их под­держке королева-мать приказала Ютхеа очистить столи­цу и, пользуясь своим влиянием на этого мятежного военачальника, добилась послушания.

В Пномпене, куда направился Ютхеа со своими вой­сками, к моменту его прибытия уже находилась фран­цузская канонерка с целью защиты католической мис­сии. Напуганный Ютхеа отказался от продолжения борьбы, заплатив громадную сумму в возмещение убыт­ков, причиненных его войсками. Это очень ободрило сол­дат короля; получив оружие с французского поста в Тай Мине и поставив во главе армии пятерых француз­ских унтер-офицеров, тут же демобилизованных из французской армии, войска Нородома вновь начали военные действия и отвоевали провинции, захваченные восставшими.

В это время епископ Камбоджи Миш, посоветовав­шись с чиновниками из Удонга, написал французскому консулу в Бангкоке письмо с просьбой ходатайство­вать за Нородома перед королем Сиама. Радуясь воз­можности увеличить свое влияние в Камбодже, король Сиама послал в Баттамбанг в марте 1862 г. армию, ко­торая должна была вернуть Нородому трон в Удонге. Вскоре Ютхеа был убит, Санг Сор ранен; Сисоват, по­следний противник Нородома, бежал сначала в Сиам, а затем в Сайгон; в стране восстановилось спокой­ствие.

Но оно продолжалось недолго. Скоро начались но­вые волнения, вызванные на этот раз мятежниками Суа⁷¹ и Пукумбо⁷², которые выдавали себя за братьев короля и претендовали на трон. Си Ватха тоже возоб­новил борьбу, но все эти мятежи были вскоре подавле­ны, и снова воцарилось спокойствие. Но положение в королевстве по-прежнему было шатким. Начал снова проявлять активность король Сиама, и следовало быть готовым к тому, что скоро и он потребует награду за помощь, оказанную Нородому. Понимая опасность свое­го положения, Нородом, в свою очередь, решил обра­титься за помощью к Франции.

Отношения между обеими странами в этот момент были прекрасными. С 1861 г. завязались дружеские от­ношения между Нородомом и адмиралом Шарне, сменив­шим Риго де Женуйи на посту командующего оккупа­ционными войсками в Сайгоне. В письме Нородому Шарне старался успокоить его в отношении намерений Франции: «До Вас, Ваше Величество, дошли известия о последних событиях в Кохинхине. Как Вам известно, франко-испанские войска изгнали вьетнамцев. Сайгон освобожден, и побежденная вражеская армия рассеяна. Окрестное население со всей почтительностью прибыло заявить о своей покорности и готовности принять по­кровительство, которое ему предложено. В намерения Франции входит сохранить за собой плоды победы, ос­новать в Нижней Кохинхине колонию и принести туда все блага европейской цивилизации. Камбоджа всегда состояла с Францией в дружеских отношениях. Я наде­юсь, что паши связи, став более тесными, станут одно­временно еще более дружескими. Как командующий сухопутными и морскими силами в Кохинхине и пред­ставитель Франции, я заверяю Ваше Величество в на­ших самых лучших намерениях в отношении Камбоджи и соглашаюсь на предложения мира и дружбы, которые король, Ваш отец, часто делал представителю благород­ного императора французов в Сайгоне. Имею честь так­же поставить в известность Ваше Величество о том, что я рассчитываю в ближайшем будущем перебросить наши войска в Митхо и завладеть этим пунктом, последним оплотом вьетнамцев против Камбоджи». Получив это письмо, Нородом направил в Сайгон посланцев с целью поздравить адмирала с успехами и заверить в добрых чувствах камбоджийцев.

Камбоджийский правитель стремился заключить политический союз с Францией, но все же он был обязан Сиаму своим возвращением на трон. Будучи очень робким и боясь не угодить своему требовательному покровителю, он тем не менее не решался ответить на предложения адмирала Шарне, так как в столице в это время находился представитель Сиама, который следил за каждым его шагом, а символы королевства по-прежнему оставались в качестве залога в Бангкоке.

Со своей стороны, Франция, утвердившись в Кохин­хине, вряд ли могла допустить, чтобы ее ближайший сосед — Камбоджа — осталась под контролем Сиама, которому оказывала поддержку Англия. В июне 1863 г. капитан-лейтенант Дудар де Лагре был направлен адмиралом де Ла Грандьером с целью «вступить в контакт с Нородомом, обследовать местность и водные пути, словом, проникнуть повсюду как можно далее, чтобы затем там утвердиться».

Дудар де Лагре был умен и образован, обладал спо­собностями к языкам; изучив китайский язык во время своей экспедиции в район Верхнего Меконга, он очень быстро благодаря миссионерам из Пномпеня овладел кхмерским. В своих интересных записках он дает мет­кую характеристику правителя Камбоджи, с которым часто виделся и беседовал: «Маленького роста, полне­ющий, с лицом выразительным и умным, король живо интересовался западной цивилизацией, но признавал только одну форму правления — абсолютную монархию. Жестокий и ревнивый, как тигр, он имел сорок пять женщин для себя одного, — подсчитал Дудар де Лагре.— Иногда у него случаются домашние неприятности; от этого никто не гарантирован. И что же! Вместо того чтобы спокойно утешиться с остальными сорока четырь­мя, он приходит в бешенство. На прошлой неделе из-за одного лишь зернышка из яблока Евы он приказал убить семь человек».

Главная задача миссии Дудара де Лагре заключа­лась в том, чтобы завоевать доверие Нородома и убе­дить его, что не нужно бояться Сиама. Это Дудару де Лагре удалось вполне. Представитель Сиама Понхеа Реачеа получил точные указания от своего короля и следил за каждым шагом Дудара де Лагре: «Когда я прибыл во дворец, меня сразу же поразило следующее. Тот, кто должен был обо мне доложить, спросил меня, пойду ли я к сиамскому мандарину до или после посе­щения короля. Я ответил, что пойду к королю. Во время аудиенции король, в свою очередь, спросил меня с неко­торым беспокойством, собираюсь ли я посетить это ли­цо; я ответил, что хотел видеть только короля Камбод­жи и что, поскольку я не нанес визита ни одному из его министров, то я воздержусь от посещения каких-либо других лиц», — писал Дудар де Лагре.

Борьба началась. Понхеа Реачеа ни на мгновение не оставлял правителя; каждый его жест, все, что он гово­рил или делал, письма, которые он получал или отправ­лял, — все проверялось сиамским представителем. В свя­зи с этим адмирал де Ла Грандьер лично прибыл в Удонг с визитом к королю. Он объяснил ему, что та­кое протекторат, выгоды, которые из него извлечет пра­витель, в частности возвращение независимости и сим­волов его власти, а также и то, что он отныне сможет не опасаться Сиама,— от него в случае конфликта будет защищать Франция. С помощью епископа Миша адмира­лу удалось убедить Нородома. Он согласился подписать договор из девятнадцати статей, в котором торжествен­но провозглашался протекторат Франции и ей предо­ставлялись желаемые гарантии. Трудно сказать, подпи­сал ли король Камбоджи этот договор добровольно или же это произошло не без воздействия на короля фран­цузской канонерки, находившейся на рейде Пномпеня. Как бы то ни было, ратификация договора во Фран­ции затянулась, с одной стороны, из-за колебаний фран­цузского правительства, которое не придавало особого значения заключению договора, а с другой — из-за большого расстояния до Парижа (Суэцкий канал еще не был открыт и не существовало авиации); поэтому Понхеа Реачеа без труда сумел доказать Нородому, что Наполеон III не пожелал подписать договор и что Франция бросила Камбоджу на произвол судьбы. Не имея возможности более сопротивляться. Нородом взял назад свое слово. В 1863 г. он подписал договор, еще более усиливавший его вассальную зависимость от Бангкока, уступив Сиаму еще две провинции. Взамен король Сиама решил отослать королю в Удонг своего посла с символами кхмерского королевства. Коронация Нородома должна была состояться в Бангкоке и фев­рале 1863 г. под эгидой короля Сиама.

Узнав об этих приготовлениях, Дудар де Лагре бро­сился к Нородому, «еще более запуганному, чем обычно, не осмеливающемуся ни говорить, ни молчать, связан­ному с двух сторон соглашениями, обреченному на пас­сивную роль перед лицом его двух более сильных про­тивников, с которыми он по очереди подписывал взаим­но исключающие соглашения».

Праздник коронации приближался, приготовления к нему были в полном разгаре, хотя корону еще не при­везли в Удонг. Понхеа Реачеа, который видел, как вол­нуется король, удалось в тайне от французов убедить короля бежать в Бангкок. Когда сиамские суда прибы­ли в Кампот, чтобы увезти короля, решение его уже перестало быть тайной для французов. Дудар де Лагре поспешил к королю, но тот остался непоколебимым, готовым на все, даже на то, чтобы отдаться под покро­вительство Сиама, лишь бы получить назад корону; отъезд короля был назначен на 3 марта.

Столкнувшись с таким упорством, Дудар де Лагре заявил королю, что если он покинет столицу, то она будет занята французскими солдатами. Предупрежден­ный об этом адмирал послал в поддержку Дудару де Лагре две канонерки и сто пятьдесят солдат подкрепле­ния. Во дворце началась паника; камбоджийские мини­стры умоляли Дудара де Лагре помешать отъезду ко­роля. Епископ Миш, со своей стороны, посетил Нородо­ма и сообщил ему о последнем решении Дудара де Лаг­ре: если он уедет, французы немедленно займут Удонг.

Несмотря на угрозы, король упорствовал в своем решении, но, едва отъехав на несколько лье от Удонга, он услышал выстрелы из орудий, салютовавших фран­цузскому флагу, поднятому над королевским дворцом. Это так напугало Нородома, что он поспешно вернулся, боясь, как бы французы не завладели всем его королев­ством. «Зачем мне корона, если я потеряю королевст­во»,— заявил он своим министрам и, выпив чашу уни­жения до дна, вернулся смущенный в свою столицу.

Во время всех этих событий очень кстати был полу­чен договор о протекторате, должным образом подпи­санный Наполеоном III. Окончательный обмен ратифи­кационными грамотами состоялся между 12—17 апреля 1863 г. Преамбула договора гласила: «Их Величества император французов и король Камбоджи, стремясь дать возможность королевству пользоваться благами цивилизации и мира, считая, что общие интересы обоих государств, ставших соседями, требуют, чтобы они жили в согласии и действовали сообща, условились о ниже­следующем...»

В соответствии со статьями договора Франция со­глашалась на протекторат над Камбоджей, и ее пред­ставитель должен был находиться при короле, с тем чтобы наблюдать за выполнением условий договора. Королю Камбоджи запрещалось поддерживать какие-либо отношения с иностранными государствами без санкции на то Франции. Французы получали право сво­бодного передвижения по всей стране, владения имуще­ством и постоянного жительства в Камбодже. По прин­ципу взаимности камбоджийские граждане могли тоже свободно проживать на французской территории в Кохинхине. Товары, доставленные в Камбоджу на французских судах, не облагались никакими пошлина­ми; те же преимущества получали камбоджийские суда с товарами, прибывшие в Кохинхину. Оба правительст­ва брали на себя взаимные обязательства разыскивать и преследовать грабителей и воров из числа их поддан­ных. Судопроизводство в отношении камбоджийцев оставалось в компетенции судов королевства, в случае конфликтов между французами и камбоджийцами дело передавалось на рассмотрение резидента Франции в присутствии камбоджийского чиновника.

Понимая, что золотые дни его господства над Кам­боджей уже позади, Сиам вынужден был вернуть кам­боджийскому правителю корону, меч и другие королев­ские атрибуты. Торжественная коронация состоялась 3 июня 1864 г. Нородом радовался, как ребенок, полу­чивший игрушку. Дудар де Лагре описывает его пове­дение с большим юмором: «Когда он, наконец, почув­ствовал на своей голове эту корону, которая неодно­кратно ускользала от него в тот самый момент, когда ему казалось, она уже у него в руках, Нородом в поры­ве радости захотел послать приветствие своему могуче­му покровителю, императору Наполеону III. Он сделал несколько шагов на запад и, поднеся руку к короне, чтобы походить на г-на Демулена, представителя адми­рала, который перед ним снимал шляпу, сделал несколько глубоких поклонов, как это делал тот перед королем...». Через некоторое время Дудар де Лагре сопро­вождал короля в Сайгон, где Нородому был оказан поистине «королевский» прием: орудийный салют, обе­ды, балы. Покоренный великолепием и чудесами запад­ной цивилизации, тронутый вниманием, которое ему ока­зывали, Нородом вернулся в Камбоджу счастливым и успокоенным, считая, что трон ему и его потомкам обес­печен на вечные времена.

Однако на пути, который, как он полагал, будет усыпан розами, вскоре возникли новые трудности. Остальные камбоджийцы не были, подобно королю, убеждены в необходимости договора, который он только что подписал. Некоторые из них, особенно представите­ли образованных слоев общества, бонзы-буддисты и принцы считали, что короля просто одурачили, поманив детским удовольствием возложить на голову корону предков и приемом у французов с почестями, носивши­ми к тому же несколько снисходительный и иронический характер: он получил туманные обещания помощи против Сиама и очень неопределенного сотрудничества, а взамен сделал французам вполне реальные уступки. Стремясь освободиться от сиамского сюзеренитета, ко­торый для камбоджийских правителей не раз оказывал­ся выгодным, Нородом отдал страну во власть новому господину, безусловно более цивилизованному, более великодушному и обходительному, но гораздо менее думающему об интересах Нородома и, более того, об­ладающему таким превосходством в области морской и военной, что ему с этими интересами можно было даже и не считаться, чего совершенно нельзя было сказать о Сиаме.

Как только состоялось подписание договора, про­тив французов в стране началось восстание во главе с атяр Суа, принцем королевской крови. Получив под­держку в народе, восставшие предприняли активные действия в провинции Треанг, завладели Камлотом и в течение трех лет продолжали отчаянную борьбу против французских войск, расположенных в районе между Пномпенем и Сиамским заливом вдоль вьетнамской границы. Предприняв поход на Пномпень, атяр Суа вступил в сражение с сильным отрядом французских войск и был разбит ими; после поражения он вынужден был бежать в Кохинхину, где подал в руки вьетнамцев, которые 19 августа 1866 г. выдали его Дудару де Лагре.

Едва удалось подавить одно восстание, как разрази­лось другое под руководством Пукомбао, камбоджий­ского принца, ставшего буддийским монахом. Получив поддержку бонз и крестьянства, он присоединился к вьетнамским повстанцам, которые во главе с Трыонг Куеном вели борьбу с французами. Восстание продол­жалось два года, ожесточенные бои шли в непосредст­венной близости от Пномпеня и Удонга. Пукомбао был убит в бою, в котором французские войска понесли большие потери. Это восстание посеяло в стране семена будущего сопротивления колонизаторам.

На этом, однако, дело не кончилось. Против Нородома поднялся еще более опасный враг — его собственный брат Си Ватха, с которым ему пришлось бороться в начале своего правления. Под прикрытием восстания против французов и Нородома Си Ватха, бежавший в провинцию Сиемреап, возобновил борьбу в провинции Тхбенг. Породой прилагал все усилия, чтобы захватить его, но безуспешно. Си Ватхе удалось собрать много сторонников; во главе их он пошел в Тхбонг Кхмум, достиг Ват Пнома и собирался следовать на Удонг. Од­нако в конце концов он потерпел поражение и бежал в северные районы страны, но не отказался от мысли про­должить борьбу и возобновил ее в 1885 г.

Важное событие усилило позиции противников дого­вора о протекторате: подписание Францией в 1867 г. соглашения с Сиамом. Делая вид, что ему ничего не известно о многочисленных предупреждениях, которые Дудар де Лагре направлял в Морское министерство, занимавшееся Индокитаем, Министерство иностранных дел, не спрашивая мнения компетентных лиц, приняло решение заключить франко-сиамский договор, по кото­рому Сиам получал камбоджийские провинции Баттамбанг и Ангкор. Кроме того, договором подтверждались права Сиама на оккупацию провинций Мелупрей и Тонлерепу, которые уже в течение многих лет удержи­вались Сиамом. По отношению к Камбодже это было явным предательством: Франция, которая согласно до­говору о протекторате должна была охранять Камбод­жу от сиамской агрессии, сама добровольно отдавала Сиаму две лучшие камбоджийские провинции, даже не спросив Нородома. И если отбросить моральные соображения, все равно этот договор нельзя было назвать удачным, ибо в обмен на уступку Францией провинций, которые ей не принадлежали, она получила ничтожные выгоды — расторжение Сиамом договора 1863 г., под­писанного Нородомом, который и без того не имел си­лы, так как Камбоджа ранее подписала договор с Францией; а что касается отказа Сиама от прав сюзе­рена на Камбоджу, то Сиам от них и так отказался после коронации Нородома. Узнав о заключении догово­ра 1867 г., Породой и адмирал де Ла Грандьер выра­зили решительный протест, но, поскольку договор был уже подписан, к этому вопросу больше не возвращались.

До сих пор протекторат не принес особых выгод Камбодже. В 1866 г. Нородом перенес свою столицу, из Удонга в Пномпень, торговый центр с постоянным населением в 10 тыс. жителей, главным образом китай­цев. К этому следует добавить около 20 тыс. человек временных жителей. Понемногу страна меняла свой облик, модернизировалась; исследователь Пави создал целую сеть линий телефонной связи, регулярное судо­ходное сообщение было налажено от Баттамбанга к Пномпеню и далее к морю; были проложены дороги. Но несмотря на усилия короля, административное уп­равление страной по-прежнему было очень отсталым, так как чиновники сопротивлялись нововведениям. Не­обходимы были коренные реформы, но Нородом не об­ладал достаточной властью для их проведения, поэтому французы решили эти реформы осуществить сами.

В дополнение к договору от 11 августа 1863 г. Норо­домом и Шарлем Томсоном, губернатором Кохинхины, было подписано 17 июля 1884 г. новое соглашение. Оно представляло собой грубое вмешательство Франции во внутренние дела Камбоджи, и Нородом его подписал, буквально уступая силе, под нажимом и угрозами. При­ведем рассказ свидетеля: «17 июня 1884 г. в десять ча­сов вечера во дворе королевского дворца выстроился отряд солдат со штыками наголо. Томсон, глава его секретариата и представитель протектората потребова­ли, чтобы Нородом их принял. Его Величество спал, а по обычаю разбудить короля без его приказания было равносильно оскорблению величества. Окружение коро­ля было в волнении, Томсон выражал нетерпение, ко­роль по-прежнему спал. Кончилось тем, что король проснулся из-за поднявшегося шума. Ему зачитали текст нового соглашения. Досадный инцидент произо­шел из-за Пави, который упрекал переводчика в неточ­ностях и даже грубо обошелся с беднягой.

Нородом попросил, чтобы его оставили в покое. Ему в ответ заметили, что в таком случае для французской стороны проще будет согласиться на предложение вто­рого короля⁷³, готового занять его место. В свою очередь министры, ранее преданные Нородому, боясь теперь остаться не у дел, выражали горячее желание служить второму королю с той же преданностью, что и Нородо­му. Бедный Нородом, покинутый всеми, все же продол­жал сопротивляться. Тогда губернатор открыл окно, выходящее на реку, и сказал, обращаясь к несчастному монарху: Нужно выбирать: согласие или отречение. Пусть Ваше Величество решает.— А если я не хочу ни подписывать, ни отрекаться? — Посмотрите, Ваше Вели­чество, на дым, который идет из той трубы,— ответил губернатор, показывая на военное судно, стоявшее на якоре под окнами дворца. — В топках на «Алуэт» горит огонь, он готов к отплытию; отказаться от подписания, это значит быть увезенным на этот корабль.

Время от времени второй король просовывал голову в дверь, как бы говоря: Я здесь... Можете на меня рас­считывать.

— А что вы сделаете со мной на борту корабля? — спросил Нородом.— Это моя тайна.— Нородом опустил голову и в глубоком отчаянье поставил свою подпись».

И действительно, это соглашение совершенно подры­вало королевскую власть в Камбодже, заменяя ее властью колонизаторов. Вот основные пункты этого со­глашения.

Е. В. король Камбоджи заранее соглашается на все административные, судебные, финансовые и торговые реформы, которые Правительство Республики сочтет необходимым ввести при осуществлении своего протек­тората. Камбоджийские чиновники под контролем фран­цузских властей будут управлять всеми делами провин­ций, кроме вопросов установления и взимания нало­гов, таможенных сборов, косвенного обложения, общест­венных работ..., которые требуют участия европейцев...

Резиденты и их заместители, поставленные французским правительством, будут назначаться всюду, где их присутствие необходимо... Они будут подчинены гене­ральному резиденту, и в их обязанности будет входить осуществление протектората... Резидент будет иметь свободный доступ к королю Камбоджи. Администра­тивные расходы королевства и протектората будут от­несены за счет Камбоджи. Специальное соглашение оп­ределит размеры цивильного листа короля, принцев и королевской семьи... Земли королевства, до настоящего времени находившиеся в исключительной собственности короны, будут распределяться французскими и камбод­жийскими властями... Христианские монастыри и пагоды сохраняют в своей собственности землю, которую они имеют в настоящее время...

В 1897 г. новое соглашение дополнило договор 1884 г. Оно тоже было навязано силой и угрозами и от­нимало у короля последние остатки инициативы и вла­сти, которые у него еще сохранялись. Это соглашение устанавливало в Камбодже, под прикрытием протекто­рата, режим самой настоящей колониальной диктатуры, полностью лишавший власти камбоджийских админи­страторов.

Неоднократно возникали споры о законности интер­венции Франции в Камбоджу и о преимуществах и недостатках протектората в этой стране. Нельзя отрицать того факта, что вначале он был желателен и с просьбой о нем обращался Анг Дуонг, а затем Нородом, глу­боко верившие в благородство Франции и рассматри­вавшие протекторат как лучшее средство для укрепления их шаткой власти, которое освободит их страну от стес­нявшего ее сюзеренитета Сиама и Вьетнама. Злополуч­ный франко-сиамский договор 1867 г., отдавший Сиаму две лучшие провинции Камбоджи, открыл глаза коро­лю и его окружению на то, каким странным образом Франция выполняет свои обязательства по отношению к Камбодже, и на очень специфическое «покровительст­во», объектом которого была для Франции Камбоджа. Соглашения 1884 г., а затем 1897 г. окончательно от­крыли глаза Нородому. Он слишком поздно понял, что подпись, которую он поставил, была равносильна насто­ящему предательству, ибо страна, ее богатства, ее управ­ление отдавались новому сюзерену, гораздо более силь­ному и жадному, чем предшествующие, а власть короля и камбоджийских чиновников была полностью уничто­жена.

Поль Думер, подписавший договор 1897 г., генерал-губернатор в 1897—1902 гг., обычно считается великим организатором Индокитая, творцом его процветания и экономического прогресса. Это, несомненно, верно с точки зрения французских интересов, но совершенно не­верно с точки зрения интересов Камбоджи. Стремясь только к материальному завоеванию страны, Думер сов­сем не думал о моральном завоевании ее жителей; его твердая власть, часто жестокая, оттолкнула от него всех.

После подписания договора Думер, чтобы доказать экономическую жизнеспособность страны и привлечь сюда коммерсантов и финансистов, должен был прибег­нуть к тяжелому налогообложению. Принятые меры не были ни популярны, ни удачны, например соляная мо­нополия, подушный налог на всех членов семьи, начи­ная со старух-бабушек и кончая новорожденными мла­денцами, налоги на землю, на дома, на всех животных от буйвола до собаки, на кокосовые и сахарные пальмы, бананы, лодки, рыболовные сети, на кувшины для вина, полные и пустые, на соль, арек и т. д.

Кроме того, договор навязывал населению систему принудительных работ. Это означало, что каждый взрос­лый мужчина должен был или отработать определенное число дней в году или обеспечить поставки. За это он не получал ни платы, ни питания. Число этих дней в году было чисто номинальным, так как на деле фран­цузы не отпускали крестьян до окончания работ по строительству дорог или военных укреплений.

Земля была перераспределена по усмотрению адми­нистрации. Это было явно шагом назад, ибо по преж­ним законам земли теоретически находились во владе­ния короны, а фактически являлись общинными землями, пользование которыми было бесплатным; часть, со­хранявшаяся для королевской семьи, была сравнительно невелика. Новая система совершенно все изменила. Французы отрезали себе большие участки для возделы­вания риса, для разведения скота, для плантаций кофе, перца и особенно каучука. Большие земельные массивы были также выделены чиновникам, лояльно настроен­ным по отношению к французской администрации и ча­сто самым продажным. И эти новые собственники, неспособные сами обрабатывать большие участки земли, ввели в Камбодже систему аренды.

К счету камбоджийцев, предъявляемому Франции, может быть приобщен следующий важный документ: рассказ о путешествии в Париж принца Юкантхора, сына короля Нородома. Это произошло в начале XX в. по просьбе его отца, с целью представления петиции французскому премьер-министру и членам его кабинета. «Французскому правительству безусловно неизвестно, каким образом были добыты два документа, которые в 1884 и 1897 гг. ознаменовали главные этапы перехода королевской власти в стране в руки чиновников протек­тората. В 1884 г. это было сделано под угрозой наси­лия, когда дворец был захвачен, к горлу короля пристав­лены штыки, и Томсон угрожал увезти его, сослать. В результате Томсон добился заключения договора, от­давшего в его руки всю политическую власть в Кам­бодже. В 1897 г. г-ну Думеру путем угроз и применения силы, может быть менее жестоким, но столь же безжа­лостным, удалось получить все, что осталось от коро­левской власти в области управления страной, а также все права в области экономики и землевладения.

Верховным резидентом в то время был г-н Верневиль, действия которого, совершаемые при пособничест­ве местной жительницы, его любовницы Ни Хыонг, приобрели печальную известность; этот верховный рези­дент, враг короля, протестовавшего против тягот, кото­рые принесли страдания его народу, объявил короля сумасшедшим, взял его под стражу и, пригрозив внача­ле отрубить ему голову, решил лишить его всех владе­ний и сослать на каторгу на Пуло Кондор. Г-н Думер прибыл и спас короля... ценой подписания договора 1897 г., который превратил его и камбоджийский народ в игрушку в руках верховного резидента. У короля и народа Камбоджи не осталось никакой защиты, и они отданы на произвол верховного резидента, от власти которого страдают и на которого сегодня приносят жалобу. В конечном итоге за все расплачивается народ.

Народ страдает также оттого, что собственность на землю перешла к верховному резиденту. Раньше все земли Камбоджи по праву принадлежали королю. Фак­тически они принадлежали тем, кто на них жил и кто их обрабатывал. Таковы были обязанности короля по буддийскому закону: земля, принадлежащая богу, отда­на на хранение королю, который ее предоставляет тому, кто в ней нуждается. И это делалось без каких-либо ограничений. Вы установили собственность. Вы создали большие земельные владения. Вы породили бедных. Вы заставили камбоджийцев платить за пользование зем­лей, которую по королевскому закону они имели бес­платно».

Кроме этого принц указал на некоторые примеры превышения власти, допущенные французскими чиновни­ками, вспомнил случай, когда камбоджийские судьи были приговорены к каторжным работам за то, что по­ставили в известность короля о различных превышениях власти со стороны французских чиновников. Самому принцу угрожал арест, когда резидент узнал о том, что отец его посылает во Францию, ибо «он боялся, что я расскажу об истинном положении вещей и, может быть, буду услышан». Принц подчеркнул, что его отцу шесть­десят семь лет и что удары, которые ему нанесли фран­цузы, могли стоить ему жизни. «Если завтра он умрет от горя, у меня будет право сказать, что он был убит,— заявил принц французскому правительству.— И для чего? Уж конечно не для блага камбоджийцев! Они, когда-то счастливые, теперь корчатся в муках».

Он закончил так: «Я прошу Вас о немедленных дей­ствиях, которые бы ободрили моего отца... Довольно обещаний... Вот уже, увы, тридцать лет, как он на опы­те убедился, что это такое. Довольно обещаний. Нужны действия. Но эти действия должны быть реальными». Просьба принца была услышана: его арестовали и со­слали на о-в Реюньон...

Новость глубоко потрясла Нородома. Несчастный правитель, подписавший под давлением, уступая силе, соглашения 1884 и 1897 гг., не мог забыть об этом и упре­кал себя за преступное нарушение королевского долга; в знак траура он перестал выходить из дворца. Во дворце он приказал построить знаменитую серебряную пагоду и сам руководил ее строительством. Во время церемонии освящения перед собравшимися сановниками и строителями пагоды он призвал Будду в свидетели скорби, которую он испытывает в последние годы своего правления, находясь «в рабстве». Он просил, чтобы за­слуги, приобретенные строительством этой пагоды, были зачтены его потомкам, которые «способны восстановить национальную независимость и былую славу Камбоджи». Некоторое время спустя, 24 апреля 1904 г., он умер.

Узнав о смерти Нородома, генеральный резидент созвал в тронном зале обареача совет министров, пригла­сив главу буддийского духовенства, главу брахманов, камергеров, и объявил им, что необходимо выбрать но­вого короля. Он предложил им кандидатуру Сисовата, младшего брата почившего короля, который под нажи­мом Франции ранее согласился выполнять функции оба­реача и всегда, например во время подписания договора 1884 г., выказывал полную покорность французским властям. Против его кандидатуры никто не возражал. Сисоват был избран, и о его избрании объявил генераль­ный резидент. Франция нашла совершенно преданного ей правителя.

Пока происходили эти события, в Камбодже снова начались народные выступления. Менее чем через год после подписания договора 1884 г. в стране вспыхнули серьезные волнения в знак протеста против этого согла­шения. Мятежи, которые сотрясали в то время Камбод­жу, часто изображались как дело рук только принцев или авантюристов, стремившихся захватить власть, и «мятежников» почти приравнивали к бандитам. В дей­ствительности это были выступления камбоджийских патриотов, имевших целью освобождение страны от гне­та иноземцев. Это была партизанская война, которая ве­лась организованно, с большим размахом и поддержи­валась принцами и буддийским духовенством. Хотя вна­чале и не было прямого контакта между королевской семьей и сражающимся народом, совершенно очевидно, что Нородом делал все возможное, чтобы поддержать движение, и французы были всегда убеждены, что имен­но он был его вдохновителем. В Камбодже это был пер­вый пример борьбы, носившей чисто национальный ха­рактер, в которой феодалы и народ выступали в единст­ве. Хотя восстание и было подавлено, все же оно помогло королю вырвать у французов некоторые уступки.

Борьба началась с восстания в провинциях Кампонгчам и Кратие. Во главе с принцем Си Ватхой, свод­ным братом короля, восставшие камбоджийцы образо­вали войско в 5 тыс., вооруженное стрелами и кремне­выми ружьями. Оттесненные в направлении Пномпеня, восставшие сумели поднять на борьбу всю страну. Война продолжалась в течение двух лет, во время которых французским войскам пришлось выдерживать тяжелые бои. Терпя поражение, восставшие без конца перегруп­пировывались, их число возрастало за счет пополнения добровольцами, и они неожиданно нападали из засад на колонны французских войск. Сами сражения не были кровопролитными. Но французские войска были измо­таны тяжелым камбоджийским климатом, переходами через леса, саванны, болота, а также малярией и дизен­терией. Они таяли буквально на глазах. К тому же стра­на быстро нищала, ибо множество камбоджийцев, спа­саясь от бедствий войны, бежали в Сиам, где их встре­чали благосклонно.

Положение было серьезным. Сисоват предложил свою помощь. В сопровождении кавалерии, слонов, по­возок, запряженных буйволами, носилок и камбоджий­ских солдат он встретился с руководителями повстанцев и сумел прекратить войну.

Сиам, со своей стороны, пытался использовать бес­порядки в Камбодже. Под давлением Англии он посте­пенно проникал на территорию Лаоса. В 1888 г. сиам­ские войска заняли Стунгтренг, Аттопе и, двигаясь по направлению к Вьетнаму, остановились в сорока милях от Ханоя. Бангкок совершал все больше действий, ущем­лявших интересы Франции. В 1893 г. французский пост в Кхонге, на р. Меконг, был уничтожен, а французский инспектор над местным ополчением убит. Ле Мир де Вилер поспешно покинул Париж, чтобы просить под­креплений, но Англия, решившись на все, даже на вой­ну с Францией, ввела три своих военных корабля в сиамские воды; кроме того, она поддерживала пра­вительство Бангкока, посылая ему оружие и снаря­жение.

Со своей стороны, Франция послала вначале «Лю-тэн», который стал на якорь в Менаме, а затем два дру­гих судна — «Энконстан» и «Комэт», которым удалось прорваться и прийти на помощь к «Лютэну». Франция предъявила ультиматум, и 22 июля прибыл ответ сиам­ского правительства, удовлетворявший некоторые често­любивые требования Франции. За этим временным со­глашением последовал договор 1902 г., по которому Сиам переуступал Франции две провинции Камбоджи — Мелупрей и Тонлерепу, сохранив, однако, за собой Баттамбанг и Ангкор.

Первые годы правления Сисовата были относительно спокойными и счастливыми, особенно для самого правителя, который был в 1906 г. официально приглашен французским правительством в Париж, несомненно в награду за свою «лояльность» и для того также, чтобы подбодрить его на этом пути. Сисоват своей экзотичностью в течение нескольких месяцев давал богатую пи­щу журналистам и эстрадным певцам. Правитель но­сил шапокляк, визитку и смокинг, но если верхняя часть тела была одета на западный манер, то нижняя часть сохраняла азиатское обличье — камбоджийский саронг, а на ногах черные чулки и туфли-лодочки; это действительно был очень любопытный ансамбль, ожив­лявший собрание публики на скачках или в фойе Гранд Опера! Популярность короля, которая и так была ве­лика из-за его необычной одежды, еще более увеличива­ла его свита и сопровождавший его кордебалет, давший несколько представлений камбоджийского танца, оце­ненных по достоинству парижской публикой.

Вернувшись в Камбоджу, Сисоват с радостью узнал о возвращении ей двух провинций — Баттамбанга и Ангкора. Франция и Англия, оставив надежду завла­деть Юньнанью, решили перейти к интенсивной эксплуа­тации уже приобретенных колоний. Франция, со своей стороны, стала отдавать себе отчет в значении той гро­мадной житницы риса, которой являлись провинции, уступленные Сиаму. Ввиду того что помощь последнего уже не была ей нужна для проникновения в Юньнань, Франция больше не считала нужным особенно церемо­ниться с Сиамом, который в военном отношении был слаб. Она навязала Сиаму 23 марта 1907 г. договор, по которому, в обмен на Дансай, Крат и острова, располо­женные к югу от мыса Лам Синг, Франция получала провинции Баттамбанг, Сиемреап и Сисофон.

В течение почти сорока лет — во время правления Сисовата (1904—1927) и Сисовата Монивонга (1927— 1940) —в Камбодже царил мир, столь для нее непри­вычный. Теперь перейдем к рассмотрению того, что бы­ло сделано Францией за эти годы и при каких условиях Камбодже удалось, сбросив гнет протектората, завое­вать независимость.