Глава I КУЛЬТЫ И РЕЛИГИЯ КХМЕРОВ

Две религии господствуют в жизни камбоджий­цев— буддизм и брахманизм. Редко случается, чтобы эти два крупных учения соперничали друг с другом, го­раздо чаще мы будем наблюдать их сосуществование, слияние; к тому же к ним часто присоединяются арха­ические верования, наследие примитивной цивилизации, верования, сохраняющиеся и в современной Камбодже. Буддизм возник в Индии в VI в. до н. э. из учения великого мудреца Будды, существование которого, бес­спорно. Будда родился около 562 г. до н. э. на террито­рии современного Непала, в семье правителя из племе­ни Шакья, отсюда его прозвище — Шакья-муни, отшель­ник из племени Шакья. Настоящее его имя — Гаутама. Он вел легкую и приятную жизнь молодого принца, женился, у него родился сын Рахула. Однако в вихре светских удовольствий его преследовала мысль о вселенском страдании. Стремясь целиком сосредоточиться на этой мысли, он удалился от мира на шесть лет, что­бы вести суровую жизнь йогов, индийских аскетов, за­нимаясь жесточайшим умерщвлением плоти. Но он по­нял, что такой путь не приведет его к цели: только раз­мышления могут привести к освобождению, нужно сле­довать «средним путем», нужно найти середину между чувственной жизнью и самоистязанием. Он сел в оди­ночестве под смоковницей в Бодх-Гайя, и там, после многих дней глубокого размышления, победив демонов-искусителей, пройдя все ступени экстаза, достиг высше­го понимания, просветления; отныне он стал «Будда», что значит «Возвышенный», «Просветленный».

Он начал свои наставления проповедью в Бенаресе, в которой он привел в движение «Колесо Закона». От­ныне жизнь его стала жизнью проповедника. Он ходил по деревням Магадхи, живя милостыней и проповедуя свое учение, окруженный учениками, число которых с каждым днем росло. Истощив свои силы, он умер или, точнее, погрузился в нирвану, в Кушинагаре, на севере Индии, около 483 г. до н. э. в возрасте 80 лет.

Таким образом, в отличие от большинства основа­телей религий, Будда никогда не выступал в качестве посланника или сына бога, а просто был человеком, на­шедшим благодаря своим собственным усилиям реше­ние проблемы страдания и освобождения и стремившим­ся передать свое знание другим. Такая совсем простая жизнь не могла удовлетворить людей, жаждущих чу­дес; поэтому они вообразили себе множество из ряда вон выходящих событий и чудес, превративших Будду в божественную фигуру. Так возникла целая нравоучи­тельная литература, самый известный текст которой на­зывается «Лалита Вистара» или «Развитие действия». Многие эпизоды из этого текста были воплощены в камне художниками в ряде стран Востока. Чаще всего воспроизводятся: сцена благовещения, когда царица Майя, мать Будды, видит во сне бодисатву, который нисходит в ее лоно в виде слоненка; сцена рождения Будды, когда молодая мать, стоя, держится рукой за ветвь дерева; сцена семи шагов Будды; различные эпи­зоды из жизни молодого принца; его отъезд из королев­ского дворца верхом на лошади, которую сдерживают четыре небесных стража; срезание волос в момент, ког­да он порывает связи с миром; изображение Будды-аскета, передающее с поразительным реализмом измож­денные черты его лица и исхудавшее, похожее на ске­лет тело; сцена соблазна Будды полчищами Мары, де­мона греховного сладострастия; сцена просветления под священным деревом. Сцена встречи Будды со змеем Мучилингой, который обвивается вокруг его тела и про­стирает над его головой, как капюшон, свои семь го­лов, чтобы уберечь его от холода и дождя, лежит в основе известного и типичного для кхмерского искусства изображения Будды и наги. Затем следует сцена пер­вого поучения в парке газелей, около Бенареса, где Будда привел в движение «Колесо Закона»; сцена да­рения, когда богатый торговец покупает для него зна­менитый сад Анатхапиндика, где впоследствии была основана первая община; чудо, когда Будда поднима­ется в воздух и из его головы вырываются языки пла­мени, а из ног льются потоки воды; наконец, различные его перевоплощения. Сцена, изображаемая, быть мо­жет, чаще всего,— это смерть учителя, лежащего на правом боку, между двух сросшихся деревьев, с голо­вой, обращенной на север и покоящейся на правой ру­ке. В этой позе его изображает вся популярная иконо­графия Дальнего Востока.

Однако художниками был широко использован и другой источник вдохновения: предшествующие жизни Будды. Мы знаем, что индийцы, как буддисты, так и брахманисты, твердо верят в переселение душ. Для них наша жизнь в настоящем не является творением бога, а всего лишь простым эпизодом в последовательном, непрерывном ряду существований; ей предшествовали и за ней последуют многие другие существования, рассе­кающие единое жизненное течение на отрезки от рож­дения до смерти и от смерти до нового рождения. Эта смена существований происходит не случайно, она под­чиняется закону кармы, который распространяет идею причинности на сферу морали. Каждое существование, счастливое или несчастливое, определяется поступками (на санскрите — карма) хорошими или дурными, совер­шенными в предыдущей жизни; а это существование в свою очередь определяет последующее. Таким образом, счастье или несчастье каждого существа не результат непонятного решения бога, а следствие его собственных действий; такое учение очень разумно и бесконечно уте­шает, оно далеко от фатализма и покорности судьбе, ибо каждый из нас — непосредственный творец своей судьбы.

Цепь перевоплощений бесконечна: «Происхождение перевоплощений существ теряется в прошлом. Невоз­можно найти начальную точку, от которой существа, погруженные в неведение, опутанные цепями жажды жизни, блуждают от возрождения к возрождению». Будда также не избежал подчинения этому закону. Земному существованию, во время которого он достиг просветления, предшествовало много других, подгото­вивших его; и так же, как последнее воплощение, они составляют для буддистов неотъемлемую часть истории Блаженного. В течение предшествующих жизней, о ко­торых рассказывается в книге джатак, будущий Будда прошел серию воплощений, вначале как животное, за­тем как человек; во время этих перевоплощений он приобретал заслуги, распространяя сострадание на все сущее, и, наконец, благодаря заслугам смог достичь своего последнего воплощения, подняться до освобож­дения через нирвану.

Эпизоды его предшествующих существований, джа­так, стали одним из богатейших источников вдохнове­ния для художников Индии и индуцированных стран Востока. Эти книги, как правило, очаровательны и на­ивны, они несут на себе отпечаток большой нежности, трогательной любви к природе, удивительно напоминая изображения на капителях романских соборов.

В них будущий Будда изображается проходящим через различные воплощения; в воплощении животного он изображается рыбой, ящерицей, лягушкой, змеей, крысой, зайцем, вороном, бекасом, глухарем, коршуном, орлом, быком, лошадью, оленем, львом, обезьяной или слоном; в воплощении человека — это раб, пария, по­гонщик слонов, дровосек, каменщик, актер, ювелир, тор­говец, даже вор, затем студент, брахман, знатный чело­век, аскет, ученый или царь. Но в каждом из этих во­площений, даже самых низких и ничтожных, он прояв­ляет сострадание к другим существам, жертвует собой ради них не колеблясь, если даже лишается здоровья и жизни. Невозможно здесь пересказать все эти леген­ды, отметим только самые распространенные: о чере­пахе и двух утках, слоне с шестью бивнями, о петухе и кошке, о царе, который покупает голубя за равный ве­су голубя кусок собственного тела, и еще много других, похожих на басни Лафонтена, в том числе самая по­пулярная легенда — Вессантара, которая и сейчас вы­зывает у камбоджийцев слезы умиления. В образе ми­лосердного принца Будда раздает все свои богатства, отдает белого слона — хранителя королевства, рабов, лошадей и сам впрягается в повозку, в которой сидит его семья, и, наконец, в своей щедрости и самопожерт­вовании он доходит до того, что отказывается от своего сына, дочери и жены.

К иконографии, посвященной Будде, в Большой ко­леснице, или Махаяне, добавляются многочисленные новые образы, неизвестные Малой колеснице, или Хи-наяне. Чтобы понять эти новые образы и их значение, необходимо сказать несколько слов об учении, которое лежит в основе иконографии.

Первоначальный буддизм, учение Будды, имел глав­ной целью борьбу против страдания. Именно для это­го Будда прошел суровый путь святости. Стремясь от­крыть причину страданий, он погрузился в размышле­ния и понял эту причину в ночь просветления; она зо­вется желание. Всякое желание приводит к действию, которое его удовлетворяет; действие влечет за собой новые связи и новые желания; в момент смерти жажда жизни определяет переход жизненной силы в новое во­площение, и цикл продолжается. Таким образом, что­бы достичь освобождения, нужно уничтожить желание, жажду жизни. Подобно тому, как лампа, в которой нет больше масла, обязательно погаснет, так и равнодуш­ный к жизни человек достигает высшего состояния от­дохновения, нирваны, состояния невосприимчивости, освобождения от всякого желания, от всякого нового воплощения, от всякого страдания.

Заметим, что избавление от страданий основано на двух философских принципах, которые и составляют главную особенность буддизма: принцип непостоянства и принцип «не-Я». Мир и все сущее постоянно меняют­ся; у них нет собственного существования, они пред­ставляют собой лишь соединение причины и следствия, соединение элементов, постоянно заменяемых другими, находящимися в свою очередь в постоянном становле­нии; не существует бессмертной души, но есть простой круговорот восприятий, ощущений, представлений, мыс­лей, которые появляются и исчезают по воле опреде­ляющих их психо-сенсорных возбуждений.

Это учение, более рациональное, чем чувственное, не могло удовлетворить массу верующих, ибо не при­носило людям утоления присущей им потребности в поклонении и жажде чудесного. К началу нашей эры в Индии появляется новая форма буддизма — Большая колесница, или Махаяна, причем слово «колесница» употребляется в смысле «путь к спасению». Новое уче­ние предлагало «колесницу большого размера» для пу­ти более длинного и более приспособленного для боль­шего числа существ; в связи с этим прежняя форма буддизма стала называться по контрасту Малой колес­ницей, или Хинаяной. Именно Большая колесница и появилась на Яве и в Камбодже в VIII в. Освобожде­ние доступно всем: как монахам, так и мирянам; преж­ний идеал мудреца, занятого достижением нирваны только для себя, был заменен образом доброго сущест­ва — бодисатвы, который, достигнув полного отрешения, не укрывается эгоистически в мире нирваны, а остается среди людей или в буддийской общине, чтобы посвя­тить себя их спасению.

Это изменение идеала, сопровождавшееся значитель­ным расширением представления о Будде, проявляется в полном изменении всей иконографии. Малая колесни­ца знала только исторического Будду — Шакья-муни. Только его изображали на алтарях. Если его изобра­жения иногда и сопровождались изображениями дру­гих— его главных учеников Ананды, Кашьяпы, Сари-путры или Маудгальяны, а также Матреи — будущего Будды, единственного бодисатвы, известного Хинаяне, то все они играли лишь второстепенную роль.

С развитием Большой колесницы появляется мно­жество мифических образов, тогда как Будда как исто­рическая личность отходит на второй план. Радикаль­ный идеализм Большой колесницы привел к определе­нию метафизического абсолюта, или к дхармакае, т. е. «своду Закона», безусловной духовной реальности, всего лишь земным проявлением которой являлся истори­ческий Будда. Но не он один. Кроме него абсолют име­ет многочисленные проявления, по крайней мере такие же значительные. Новые персонажи появляются в ико­нографии с их собственными атрибутами и становятся объектом еще более горячего поклонения, чем Будда.

Назовем некоторые из этих проявлений абсолюта. Они часто встречаются в иконографии и скульптуре Кхмеров. Прежде всего — это изначальный Будда, или ади-будда, ставший в Тибете вдохновителем нереформированных сект. Путем размышления он создал пять дхьяни-будд, иначе называемых джина, или «победители», которые связаны с пятью странами света³⁴; наиболее известные из них Амитабха, Будда Запада, вдохновитель секты амидистов, распространенной в Китае, Японии и Вьетнаме; Вайрочана, Будда Центра и Амогхасиддхи, Будда Севера. Каждый из пяти джинов имеет небесное проявление, и некоторые из них являются предметом культа, в частности Вайра-сатва и Амитая. Эти небесные проявления в свою очередь обладают каждое своей шакти, или женской энергией. Самая из­вестная из них — Тара, часто изображаемая в кхмер­ском искусстве в качестве Праджнапарамиты, «совер­шенства разума», с четырьмя руками, несущая на при­ческе изображение Амитабхи, своего духовного отца.

Пять дхьяни-будд имеют также по духовному сыну, или небесному бодисатве, самыми известными из кото­рых являются Самантабхадра, Важрапани и особенно Авалокитешвара. Это имя означает «Тот, кто смотрит во все стороны», т. е. защитник мира. Он символизиру­ет понятие «провидения», не свойственное первоначаль­ному буддизму, т. е. понятие властителя мира, от кото­рого происходят все боги. Сам он — олицетворение доб­роты, милосердия и буддийского сострадания. Статуи представляют его обычно сидящим «в позе лотоса»³⁵ или стоящим на цветке лотоса. Он изображается с че­тырьмя руками, в которых держит свои атрибуты: со­суд с амброзией, книгу, лотос и четки из шести, двена­дцати и более зерен. Изображен он в фас; у него мо­жет быть несколько голов, расположенных одна над другой и символизирующих могущество и покрови­тельство, которые исходят от него во все страны света. В волосах у него изображение дхьяни-будды Амитабхи. В Индокитае и в самой Камбодже он больше известен под именем Локешвары («Властитель мира»). Самые известные его изображения — это гигантские башни с ликами в Байоне Ангкора. Взгляд громадных глаз, взирающих сверху вниз на посетителя, подавленного величиной их ликов, чрезвычайно впечатляет. В Камбод­же Локешвара часто изображается как излучающий множество сверхъестественных существ, в ореоле ма­леньких образов, парящих в пространстве и окружаю­щих, иногда даже покрывающих его как бы живой кольчугой. В Тибете Авалокитешвара также пользуется огромной популярностью; там он считается покровите­лем страны; именно ему посвящена знаменитая форму­ла: «Ом мани падме хум»³⁶. В Китае и Японии он ча­сто принимает образ женщины, это Кван-йин у китай­цев и Кван-нон у японцев. Последнюю ступень этого пантеона занимают пять земных Будд, в том числе Шакья-муни, исторический Будда, и Матрея, мессия бу­дущего мира.

Эти божества часто объединяются в триады: наи­более популярная — это Будда, сидящий между Локешварой и его шакти, Праджнапарамитой.

Другая распространенная религия кхмеров — индуизм. Он тоже появился из Индии, где был насажден ариями около XVI в. до н. э. во время арийского завое­вания. Его первоначальная форма — ведическая рели­гия, в священных книгах которой, ведах, боги персони­фицировали силы природы: Ваю — ветер, Парджанья — дождь, Сурья — солнце, Варуна — небо, Агни — огонь, Вишну (три шага его изображают завоевание светом трех миров), Индра — арийский национальный герой, символизирующий силу во всех ее видах — он распоря­жается благотворной грозой и дождями, изгоняет мрак, сражает врагов своей молнией, или ваджрой, это задор­ный и вспыльчивый воин, распутный и благородный, любитель поесть и выпить сочмы, напиток бессмертия; он добр и отзывчив, если не пьян; этот красочный пер­сонаж являет образ вождя арийского клана древности. Все эти примитивные божества, некоторые больше, другие меньше, представлены в кхмерском пантеоне брахманизма.

Второй период в развитии индуизма начинается с появления жертвенных текстов — брахман, откуда и название брахманизм, данное этой новой форме старой ведической религии. В классическую эпоху индуизма вершину пантеона занимает всемогущая троица — Брахма, Вишну и Шива. В противоположность распространенному представлению, изображаемый первым Брахма наименее важный в этой троице; он всего лишь персо­нификация брахмана ведической эпохи, символизирующего ритуальное жертвоприношение и всеобъемлющий дух, абсолют. В Камбодже он был предметом почита­ния скорее литературного, чем религиозного, и его изо­бражения относительно редки. Он изображается с че­тырьмя лицами, над каждым многоярусная прическа цилиндрической формы, с четырьмя руками, верхом на священном гусе. Имеется несколько прекрасных его изображений в Самбор Прей Куке и в районе Баттам-банга. Однако его популярность намного меньше, чем двух других богов тримурти³⁷— Вишну и Шивы.

Властитель, создатель и хранитель мира Вишну — древнее космическое божество, управляющее различны­ми циклами вселенной. Согласно индийской космогонии, мир проходит через серию циклов, смену сна и пробуж­дения. Между двумя космическими периодами, или кальпами, Вишну спит, вытянувшись на змее вечности Ананте; мир дремлет в хаосе. В этом виде Вишну часто изображается на рельефах Ангкора. Покрытый семи­главой тиарой, он покоится, размышляя о судьбах ми­ра, который пульсирует в такт его дыханию; из его пуп­ка растет лотос, на котором сидит бог Брахма. Когда Вишну просыпается, начинается новая кальпа, или но­вый период существования мира, мир вновь выходит из состояния хаоса, чтобы вернуться в это же состояние, когда Вишну опять заснет. Такова вечная судьба кос­моса, жизненный ритм которого регулируется дыхани­ем бога.

Но когда наступает новая кальпа, Вишну приходит в мир живущих, чтобы восстановить власть добра, ко­торому грозят злые силы. Это аватары Вишну, сан­скритский термин, означающий «нисхождение» бога на землю. Аватары являются излюбленными темами ин­дийцев и кхмеров, которые изображают их в барелье­фах. Аватары многочисленны — от десяти до двадцати двух, как об этом говорят тексты. Одни из них Вишну совершает в виде животного, другие в образе чело­века.

Чаще всего изображается аватара рыбы, связан­ная с легендой о потопе, так же широко распространен­ной на Востоке, как и на Западе. Мудрец Ману, совер­шая омовение, поймал однажды рукой маленькую рыб­ку, которая стала умолять его сохранить ей жизнь. Ману согласился, но маленькая рыбка стала быстро увеличиваться в размерах. Вначале ее можно было по­местить в чаше с водой, затем только в кувшине, по­том в озере и, наконец, в море. Мудрец понял, что имеет дело с богом, а Вишну в знак благодарности воз­вестил ему, что скоро настанет потоп. Ману построил плот и поместил туда представителей всех существ, живущих на земле. Затем, использовав мифического змея Васуки в качестве веревки, он привязал свой плот к голове божественной рыбы, которая и привезла его в безопасное место в Гималаях.

В другой легенде рассказывается, что причиной по­топа стал злой демон, который опустил землю в пучи­ну вод. Вишну, превратившись в вепря, погружается в воду, убивает демона и благодаря мощи своих клыков вытаскивает из пучины вод влажную землю. В другом случае бог превращается в человеко-льва, чтобы нака­зать за дерзость царя-безбожника, рассерженного на­божностью своего сына.

Но самый распространенный мотив у кхмерских ху­дожников—аватара черепахи, легенда, взятая из «Бхагавата-пураны», большого эпоса вишнуизма. Эта история, известная как «сбивание масла из молочного моря», много раз изображалась на памятниках группы Ангкора. В далекие времена священная ваза, содержа­щая амриту, напиток бессмертия, находилась глубоко на дне молочного моря. Боги и демоны решили, соеди­нив усилия, сбить это море и завладеть напитком. Они задумали использовать для этого гору Мандака. Чтобы привести ее в движение, мифическая змея Васуки об­вила гору кольцами своего тела, а боги и демоны по­переменно тянули ее за хвост и за голову, причем Виш­ну в образе человека руководил их действиями.

Вдруг случилось так, что гора чуть было не прова­лилась в море. Тогда Вишну, приняв образ черепахи, подставил свой панцирь под гору и восстановил равно­весие. Из молочного моря появилась серебряная чаша с напитком бессмертия, которую протянул богам чер­ный юноша. Демоны хотели завладеть напитком, но Вишну принял образ женщины потрясающей красоты, и очарованные демоны забыли о чаше, которая благо­даря этой уловке досталась богам.

Еще более популярны человеческие воплощения Вишну в Кришну и Раму, героев двух индийских эпи­ческих поэм — «Махабхарата» и «Рамаяна»; и та и другая имеют свои камбоджийские варианты, которые и были источником вдохновения для кхмерских худож­ников. Начало легенды о Кришне, каким его знают по «Махабхарате», странным образом напоминает эпизод избиения младенцев в предании о Христе. В давние времена в Бенаресе правил жестокий тиран. Узнав от прорицателя, что ему суждено умереть от руки одного из сыновей своей племянницы Деваки, он убивает од­ного за другим всех шестерых своих внучатых племян­ников. Возмущенный Вишну проникает в лоно Деваки, рождающей нового ребенка, охрана которого поруча­ется богами пастуху Нанде. Новость о рождении ре­бенка достигает ушей царя, и, чтобы быть уверенным в том, что новорожденный не ускользнет от него, царь приказывает убить всех новорожденных мальчиков в стране; однако благодаря пастуху Нанде новорожден­ному Кришне удалось уцелеть.

Этот ребенок-бог очень резв и шаловлив; разнооб­разны опасности, которых ему удается избежать. В юно­сти, отличаясь удивительной красотой, он соблазняет пастушек, которые танцуют под звуки его свирели. Ико­нография часто представляет его в образе пастуха Го­пала, одетого в золотисто-желтую тунику, надушенную сандалом, с цветком за ухом, украшенного гирляндами цветов, в окружении множества влюбленных пастушек. Дикие животные, павлины и газели танцуют вокруг него. Однажды он одной рукой поднимает гору Говард-хана, чтобы укрыть от бури пастухов, навлекших на себя гнев бога Индры.

Кришна не только красивый пастушок. Он соверша­ет и героические подвиги. Он укрощает бешеного сло­на, затем вступает в бой с тираном, из-за которого ему пришлось покинуть страну, сажает на престол закон­ного правителя, а затем спускается в ад, чтобы воскре­сить своих несчастных братьев.

Желая отдохнуть в укрепленном городе, который он построил на берегу моря, Кришна берет в жены сестру Арджуны, героя «Махабхараты», но, прежде чем испы­тать с ней блаженство, он должен еще победить своего заклятого врага — демона Бана, пользующегося покро­вительством бога Шивы. Эта битва часто встречается на рельефах Ангкора. Тысячеголовый, восьмирукий Кришна верхом на мифической птице Гаруде вместе со своим молочным братом приближается к городу, где укрылся демон. Но на подступах к городу огненная стена преграждает им путь. Гаруда летит к Гангу, выпивает его воду и в виде дождя выливает ее на огонь. Это позволяет героям пройти сквозь стену огня невре­димыми. Битва принимает особенно ожесточенный ха­рактер из-за того, что Бану защищает бог с шестью го­ловами и четырьмя руками, верхом на чудовище. Пре­одолев все препятствия, Кришна уже готов убить демо­на, но тут вмешивается бог Шива и умоляет Кришну пощадить его. Герой великодушно соглашается и остав­ляет жизнь побежденному демону.

Эпизод из «Махабхараты», чаще всего воспроизво­димый в Ангкоре, — битва между двумя враждующими племенами — пандавами и кауравами. Первых поддер­живал Арджуна, с которым вступил в союз Кришна. Барельефы во всех деталях изображают борьбу между двумя армиями, начальники которых сидят на слонах. Арджуна сидит на колеснице, которой управляет Криш­на, и их философский диалог является сюжетом одной из наиболее известных мистических поэм Индии — «Бхагавадгиты». Когда закончилась война, Кришна воз­вращается домой и ведет отныне мирную жизнь... сре­ди своих 16000 жен и 180000 детей.

Другое воплощение Вишну в образе человека — Ра­ма — герой эпоса «Рамаяна», написанного поэтом Валь-мики. Когда Вишну спал тысячелетним сном, его раз­будили боги, умоляя освободить землю от ужасного де­мона Раваны. Уступая их просьбе, Вишну перевопло­щается и возрождается на земле в образе принца Ра­мы, сына царя Айодхьи. Сначала он учится под руко­водством аскета, затем возвращается в свой родной город; победив в соревнованиях стрелков из лука, он завоевывает прекрасную Ситу, дочь соседнего власти­теля. После смерти короля Айодхьи из-за интриг сво­ей матери он оказался отстраненным от власти и был вынужден вместе с женой Ситой и братом Лакшманом удалиться в изгнание; втроем они укрываются в лесу, где в течение двенадцати лет ведут жизнь аскетов, пе­реживая различные злоключения, которые часто изо­бражались художниками.

Гигант Равана, с десятью головами и двадцатью руками, увидев однажды Ситу, влюбился в нее и ре­шил хитростью похитить ее. Демон из его свиты пре­вращается в газель красивой масти, которая бродит около жилья изгнанников; восхищенная золотистой шкуркой газели, Сита просит Раму убить несчастное животное и сделать из ее шкуры плащ. Рама отправил­ся в погоню за газелью и стрелой убил ее, но демон, воплотившийся в животное, громким криком призвал Лакшмана; тот бежит на зов, оставив Ситу одну в хи­жине. Этим пользуется Равана и, несмотря на слезы Ситы, похищает красавицу. К счастью, при этом при­сутствовал ястреб. Он указал отчаявшимся брать­ям место, где укрылся похититель, — остров Ланка (Цейлон).

Долго несчастные братья блуждают по лесу, где им приходится сражаться с многочисленными демонами. Однажды они встречают белую обезьяну — Ханумана, который ведет их к королю обезьян — Сугриве, лишен­ному трона своим братом Валином. Они заключают между собой договор, по условию которого братья обе­щают Сугриве помочь вновь занять трон с тем, чтобы армия обезьян отправилась на остров Ланку для осво­бождения Ситы.

Но как переправить обезьян через пролив, который отделяет остров от материка? Хануман, «сын ветра», одним прыжком преодолевает пролив. Остальное вой­ско обезьян строит мост из обломков скал. Рельефы за­падной галереи Ангкор Вата изображают великую бит­ву на Ланке. Равана, стоя на своей колеснице, запря­женной лошадьми с человечьими головами, потрясает тысячью копий, в это время Рама осыпает его стрела­ми, армия обезьян совершает чудеса доблести. Сын Ра­ваны пускает в Раму и его брата волшебные стрелы, которые превращаются в змей, но вмешивается мифи­ческая птица Гаруда, заклятый враг змей, и решает судьбу битвы. Прекрасная Сита вновь обретает своего супруга, Сугрива занимает трон, после того как узурпа­тор был убит Рамой во время сражения. Супруги-побе­дители возвращаются в Айодхью на колеснице, в которую впряжены птицы, захваченные у гиганта Рава-ны, и в сопровождении эскорта из армии обезьян.

Шива, последний персонаж индусской троицы и объект горячего почитания, как и Вишну, сложный образ. Он — носитель разрушительного элемента в трои­це, олицетворение смерти, олицетворение времени, по­глощающего живущих; его называют Хара — «тот, кто уносит», Бхайрава — «ужас», именно в этом свирепом обличье он чаще всего и изображается. Возможно, он унаследовал свой характер от ужасного бога Рудры — «рычащего», старого ведического божества, символизи­рующего непокоренные силы природы. Но этот разру­шитель одновременно и созидатель, ибо смерть в мире не что иное, как зарождение жизни. Он, таким образом, шива, шанкара, «благоприятный», поэтому он возглав­ляет сексуальные празднества как представитель про­изводящих сил, отсюда и его изображение, чрезвычай­но распространенное в Индии и Камбодже, в виде лин-ги (фаллоса), символизирующее оплодотворение, со­зидание.

Эта двойная функция бога Шивы нашла наилучшее выражение в символах космического танца, породивше­го произведения, замечательные своей пластической кра­сотой. Шива Натараджа, «царь танца», изображается стоя, правая нога вытянута почти горизонтально, левая натюловину согнута и опирается на уродливое тело карлика. Одна из четырех рук с бубном аскетов под­нята, другая указывает на бушующее пламя, третья, протянутая вперед, делает «жест, который успокаива­ет», а четвертая повисла перед туловищем и касается поднятой ноги. Грудь бога перевязана брахманским шнуром. В его высокой прическе блестит полумесяц, окруженный листвой, а также черепами человека, коб­ры, сирены и т. д. Во лбу находится третий глаз, блес­ком которого он как молнией поражает бога любви. Его грудь, лодыжки и запястья украшены браслетами и бу­сами. Губы раздвинуты в легкой улыбке. Изящный си­луэт бога, где все гармония, сила и красота, вписан в огненный круг — символ «колеса жизни», материальной энергии природы, цикл которой состоит в вечном обнов­лении. Власть духа, которую олицетворяет Шива Ната­раджа, приводит в движение колесо жизни, где мате­рия и дух слиты воедино.

Изображение Шивы в человеческом облике довольно часто встречается в Камбодже. Обычно его лицо обрамлено изящной бородкой, а на лбу, украшенном диадемой, сверкает глаз мудрости. Прическа сделана в форме усеченного конуса и перевязана лентой. Иногда он изображается с четырьмя руками и двумя головами, шестью руками и пятью головами, иногда в окружении Вишну и Брахмы.

Жестокая богиня Дурга, «воительница», часто изо­бражается в привлекательном образе Умы — «грациоз­ной», или Парвати, «богини земли». Она супруга Ши­вы, его шакти, женская форма его естества. Эта божест­венная пара вдохновила художников на создание про­изведений, полных тонкого очарования. Богиня миниа­тюрного сложения и грациозных форм сидит на левом колене своего также сидящего супруга, который ее нежно обнимает. На некоторых рельефах Ангкора изо­бражается сцена из «Рамаяны». Однажды, когда Шива и Парвати отдыхали на вершине священной горы Кай­ласа, Равана, ужасный правитель Ланки, проходя ми­мо, схватил гору руками и стал ее сильно раскачивать. Парвати испугалась, но Шива успокоил ее и, нажав большим пальцем ноги на вершину, остановил гору, под которой Равана оставался пленником в течение 10 000 лет.

Шива часто изображается в храмах, которые ему посвящены, в виде одного лишь его символа — линги. Изображения эти абсолютно целомудренны и не допус­кают кривотолков. Они состоят из трех частей — куби­ческой основы, покоящейся в центре квадратной чаши: эта основа поддерживает стержень восьмиугольной формы, который заканчивается полусферической вер­хушкой, на которой иногда слегка намечена фигура Шивы. Верующие льют на лингу воду, растопленное масло, осыпают цветами. Чаша, куда все это попадает, изображает землю, тогда как подношения символизи­руют проникновение в землю очистительных вод. Мы увидим в дальнейшем, что культ линги, символизирую­щий правителя, уже на заре династии создателей Анг­кора станет официальным культом и что его символы найдут отражение в архитектуре кхмерских храмов.

Напомним, что в Фунани и Ченле наиболее рас­пространенным был культ Харыары, синкретического божества, статуи которого представляли с одной сторо­ны Вишну (Хари), а с другой — Шиву (Хара). Обычно он изображался с четырьмя руками, в двух с левой сто­роны были атрибуты Вишну — раковина, диск или ду­бинка, а в руках с правой стороны атрибуты Шивы — четки и трезубец. Даже голова у него состоит из двух симметричных частей, лба Шивы с половиной глаза на лбу, характерного для этого бога. Прическа с левой стороны представляет высокую цилиндрическую митру Вишны, с правой — высокую, характерную для Шивы прическу аскета с полумесяцем.

В кхмерской скульптуре часто встречаются изобра­жения и других богов индуистского пантеона. Из них наиболее популярен Ганеша. Особенно его почитают ин­теллигенция, студенты, писатели, которые, как правило, посвящают свои книги этому благожелательному бо­жеству. Происхождение этого бога с головой слона не­ясно. Его изогнутый хобот погружен в чашу, которую он держит в одной руке, тогда как в другой — острый конец одного из сломанных бивней. У этого добродуш­ного бога дородное тело с округлым животом, перепо­ясанное брахманским шнуром.

Одна из многочисленных легенд представляет его как сына Шивы и Парвати. Он был прекрасным юно­шей, но однажды, пытаясь запретить своему отцу вой­ти к матери, вызвал гнев Шивы, который ударом меча отрубил ему голову. Бедная мать у ног своего божест­венного супруга умоляла спасти сына и дать ему дру­гую голову. Шива согласился, но с условием дать ему голову первого встреченного живого существа. К несча­стью, случилось так, что это был слон.

Среди второстепенных божеств, заимствованных главным образом из ведического пантеона, одни, та­кие, как Сурья — «солнце», игравшие важную роль в Фунани и Ченле, в ангкорской скульптуре играют не­значительную роль. Другие сохранились и в период классического кхмерского искусства: например Кама, бог любви, изящный юноша, пользующийся, как и его западный собрат, луком и стрелами; но в Камбодже луком стал сахарный тростник, а стрелами — бутоны ло­тоса. Жена Камы — Рати, его верховое животное — по­пугай. Яма — бог правосудия — вершит суд в аду; его представляют верхом на буйволе или сидящим в повоз­ке, запряженной быками. Кубера — бог богатства, без­образный карлик, властитель якшей, или асуров, демо­нов, противостоящих дэвам (богам) во время сцены сбивания молочного моря. В то время как последние изображаются с миндалевидными глазами и благоже­лательным выражением лица, асуры отвратительны — глаза вылезают из орбит, клыки торчат, лицо искажено гримасой.

Бывший глава ведического пантеона Индра, гуляка и мот, остался в Камбодже самым важным из бо­жеств «второго разряда». Обычно он изображается в позе «царского отдыха» — одна нога подогнута, другая свободно свисает, верхом на Айравате, белом слоне с тремя головами, рожденном во время сбивания молоч­ного моря. Иногда он сидит в раю, на вершине горы Меру, вооруженный молнией, которая вызывает грозы и проливает на землю благодатный дождь. Он влады­чествует над локапалами, четырьмя «правителями ми­ра», которые часто изображаются на четырех углах храмов.

Другие второстепенные божества, которые изобра­жаются в кхмерском искусстве,— это дэвы и асуры, дварапалы, или «стражи дверей», вооруженные дубинами, стоящие на страже у дверей алтаря; атюары, или «не­бесные нимфы», рожденные от сбивания молочного мо­ря. Их изображают летающими или танцующими, забавляющими обитателей рая Индры, окруженными мужьями-гандхарвами, небесными певцами и музыканта­ми; и, наконец, это деваты, богини ангкорских барелье­фов, благочестивые и очаровательные, одетые в роскош­ные одежды и украшенные цветами.

Образы животных — гаруд и марак — являются обычным сюжетом орнаментов кхмерских храмов, пер­вые — мифические птицы, которые обычно возят Вишну, вторые — странные существа с головой крокодила и те­лом броненосца, на которых обычно ездит Варуна, бог мирового океана. Их часто изображают с широко рас­крытой пастью, из которой появляется лев или змея. Другим постоянным элементом орнамента кхмерских храмов является сидящий лев, изображаемый на ка­менных лестницах, — странное животное с завитой и уложенной в прическу гривой, более похожий на пуделя и, между прочим, вообще не встречающийся в Индо­китае.

Однако наиболее часто изображающееся животное в кхмерском искусстве — это несомненно нага, мифиче­ская змея, стилизация кобры, очень распространенной в Камбодже, бог подземных сфер, божество вод, иг­рающее первостепенную роль в местных древних куль­тах. Напомним, что первые цари Фунани произошли от союза брахмана Каундиньи и дочери царя наг и что правители Ченлы объявляли себя их потомками, как позднее это делали и цари Ангкора.

Наги в Камбодже изображаются всюду, и иногда это воспринимается чуть ли не как навязчивая идея. Мы видим их в форме балюстрад, которые обрамляют лестницы и аллеи Ангкора, окружают бассейн, укра­шают перекладины над дверьми и окнами, тимпаны, располагаются по краям фронтонов. Именно на змее возлежит Вишну; змея была использована для того, чтобы сбить масло в молочном море; змеи окружают запястья и тело Шивы и Ганеши; на кольцах свернув­шейся змеи сидит Будда, в то время как капюшоны ее голов укрывают его от дождя.

Заканчивая этот раздел, заметим, что все культы и верования пребывают в уме современного камбоджий­ца в гармоническом сочетании точно так, как это было и у древних кхмеров. Всему этому мы имеем многочис­ленные доказательства как в надписях, так и в архи­тектуре и иконографии: храмы построены одним и тем же правителем, но одни буддийские, другие вишнуитские или шиваитские, алтари с изображением одновре­менно богов всех религий. Эта смесь верований и куль­тов — основная особенность религиозной жизни кхме­ров. Нельзя забывать и о главном элементе — примитив­ных местных культах, где бесчисленные наги являются наиболее распространенным мотивом. И все эти боги, большие и малые, могучие и слабые, даже самые при­митивные божества, неакта, выдержали испытание временем: их до сих пор находят на всех дорогах Кам­боджи и даже за оградами буддийских монастырей.