Глава IV
СУРЬЯВАРМАН I И ЭКСПАНСИЯ КАМБОДЖИ НА ЗАПАД
После смерти Джаявармана V наступил короткий период смут, в течение которого власть оспаривали три претендента, права которых были одинаково законными. Эта борьба закончилась восшествием на престол Сурьявармана I, одного из великих кхмерских королей, основателя династии, правившей в Камбодже в течение всего XI в.
Прямой наследник Джаявармана V, его племянник Удаядитьяварман, взошел на престол в 1001 г., сразу же после смерти своего дяди. Только две надписи, дошедшие до нас, упоминают о его царствовании, безусловно очень кратком, поскольку с 1003 г. другая надпись говорит уже о новом правителе, воцарившемся с 1002 г. в Ангкоре под именем Джаявиравармана. Совершенно неизвестно происхождение этого правителя, а также обстоятельства, при которых он пришел к власти, права, которые он выдвинул, и подробности его недолгого царствования.
Ничего также не известно о дальнейшей судьбе Удаядитьявармана после того, как его соперник пришел к власти и правил в Ангкоре с 1003 по 1006 г.; возможно, что оба монарха правили одновременно в различных местах, пока тот и другой не были устранены «третьим радующимся», который обосновался на востоке Камбоджи и вступил на трон Ангкора около 1010 г. под именем Сурьявармана I.
Он не принадлежал к законной ветви королей, и его можно считать узурпатором. Тем не менее он стремился обосновать законность своего царствования, возводя свое происхождение по материнской линии к Индраварману, что совершенно нельзя было проверить. Впрочем, его женитьба на принцессе Виралакшми, имя которой указывает на то, что она была вдовой Джаявиравармана, дала ему более или менее фиктивное родство с сыном Яшовармана. Это еще один пример того, как кхмерские короли стремились узаконить свое восшествие на престол, взяв в жены вдову своего предшественника.
Выбор Сурьяварманом имени после воцарения указывает на то, что он связывал свое происхождение с солнечной династией (Сурья на санскрите — солнце), к которой считали себя принадлежащими правители Ченлы, возводившие свой род к отшельнику Камбу, тогда как правители Фунани, происходившие якобы от Каундиньи, считали себя принадлежавшими к лунной династии. Благодаря двойной линии родства Сурьяварман объединил бы в себе две династии, солнечную и лунную, если бы это соответствовало действительности.
На самом деле ничего подобного не было. Сурья-варман был малайского происхождения, на что указывает имя Камтван, происходящее от малайского «туан», которое употребляется по отношению к нему в двух надписях из Самбора и Кампонгтхома. Отцом его был король центрального района малайского полуострова, столицей которого был Нагара Шри Дхармараджа (Након Си Таммарат), современный Лигор; его отец завязал тесные связи с суматранскими правителями империи Шривиджая. Этот король простер свою власть на княжество Лаво (современный г. Лопбури), находившееся на Нижнем Менаме, в стране монов.
Об этом завоевании Лаво (Лопбури) отцом Сурьявармана рассказывается в многочисленных хрониках
Чиенгмая, изданных на пали в XV—XVI вв.: «Король [страны] Харипунджая, называемый Атрасатака, напал на Лаво, где правил Укчиттханаккаватти. Когда оба правителя готовились к сражению, к Лаво подошел король Сиридхамманагара (Лигора) по имени Суджита с войсками и флотилией судов. Под угрозой неожиданного нападения оба правителя бежали к Харипунджае. Укчиттханаккаватти прибыл туда первым, объявил себя королем и взял в жены жену своего противника, который, сев на корабль, удалился на юг. Суджита, король Лигора, обосновался в Лаво в качестве правителя».
Взятие власти Сурьяварманом I описано в общих чертах следующим образом: «Он взял королевство у короля, среди толпы других королей». Это, однако, произошло не без затруднений; согласно некоторым надписям, борьба длилась девять лет. Сурьявармап обосновался на плато Корат, рядом с Лопбури, к северо-западу от Ангкора, и только в 1006 г. ему удалось захватить Ангкор. Дата восшествия на престол установлена около 1010 г., хотя он стремился доказать, что это произошло в 1002 г., чтобы узаконить свое правление, связав его с концом царствования Удаядитьявармана.
Как бы то ни было, но тот факт, что на троне Ангкора воцарился Сурьяварман I, привел к значительному территориальному увеличению империи кхмеров, поскольку король принес с собой наследство отца: часть малайского полуострова, более или менее зависимого от суматранской империи Шривнджаев, и Нижний Менам, район, где в течение долгого времени существовало монское королевство Дваравати. Значение этого наследства было не только в территориальных приращениях. Империя Шривиджаев и королевство Дваравати представляли собой два самых важных очага буддийской культуры во Внешней Индии. Глубоко верующий человек, Сурьявармап, первый кхмерский король-буддист, превратил веру своих отцов в государственную религию своего нового королевства; он содействовал большому подъему религиозных чувств в стране, что проявилось в кхмерской архитектуре XI в.
Религиозность, однако, не мешала Сурьяварману совершать завоевательные походы. В его царствование кхмерское королевство было значительно расширено Приращения земель за счет наследства, подтверждаемого надписями на монском языке VIII в., найденными на Нижнем Менаме, показались ему недостаточными, и он сосредоточил усилия на расширении территории королевства в северо-западном направлении.
Первым объектом он наметил королевство Харипунджая, созданное монскими правителями Дваравати, далеко к северу от Лопбури и бассейна Менама, в районе современного Чиенгмая на севере Таиланда. Кажется, эта попытка, если верить вышеприведенным хроникам Чиенгмая, закончилась неудачей: «По прошествии трех лет сын Суджиты, Камбоджараджа, пришел прогнать Укчиттханаккаватти в Харипунджаю, но потерпел поражение и должен был вернуться в свою столицу». Этим сыном царя Лигора был, несомненно, Сурьяварман I, как на это достаточно ясно указывает наименование «Камбоджараджа» — король Камбоджи. Адитьяраджа, новый правитель Харипунджаи, несколько позднее осуществил контрнападение на кхмерские владения в бассейне Менама, в районе Лопбури, но оно было отражено Сурьяварманом. Страна осталась во владении кхмеров до XII в., когда была захвачена тайцами.
Традиционная борьба между Камбоджей и Тямпой, по-видимому, была прекращена во время правления Сурьявармана I, ибо он счел более правильным установить с Тямпой, а затем и с Китаем длительный союз, чтобы противостоять растущей угрозе со стороны Дай Ко Вьет, новой вьетнамской империи.
Значительное расширение владений, достигнутое кхмерским королевством при Сурьявармане I, подтверждается заслуживающими доверия документами. Согласно некоторым местным хроникам, владения Камбоджи простирались на весь бассейн Менама и Меконга до Чиенгсена; в действительности они, вероятно, не заходили далее Луангпрабанга на Меконге, современной столицы Лаоса, и Сукотай Саванкалока на Менаме. Во всяком случае, это те границы, в которых найдены кхмерские памятники.
Такой большой империей трудно было управлять, тем более что недавно завоеванные районы не были еще окончательно умиротворены. Весь северо-запад страны был опустошен войнами, там часто вспыхивали волнения, особенно в районе Араньи, где мятежники уничтожали статуи и памятники. Действуя мудро и энергично, Сурьяварман сумел восстановить разрушенное войной, установить порядок и дать жителям мир и спокойствие.
Управление страной при Сурьявармане I неуклонно улучшалось в традициях его предшественников; правитель сохранил ранее существовавшую иерархию и посты сановников как в столице, так и в провинциях, но установил для всех торжественную церемонию принесения присяги. Текст ее, высеченный на воротах столицы, касается «четырех тысяч царей, принцев и сановников». Эта присяга приносилась после того, как был зажжен огонь и внесены священные реликвии. Она заканчивалась ужасным проклятием для тех, кто ее нарушит: «Если мы не будем в точности соблюдать эту клятву, да будем мы тогда возрождаться в тридцать втором аду до тех пор, пока существуют луна и солнце!»
До того как обосноваться с двором в Ангкоре, Сурьяварман I некоторое время жил в Прах Кхане Кампонгсвая (не смешивать с гораздо более поздним Прах Кханом Ангкора). Горячий последователь буддизма, король тем не менее сохранил официальные культы, учрежденные его предшественниками-шиваитами, и, как говорит надпись в Сдок Как Тхоме, «во время его правления члены семьи священнослужителей из Давараджи по-прежнему отправляли культ бога-короля». Таким образом, он, как и раньше, оставил исполнять их функции всех религиозных должностных лиц и служителей культа королевской линги. В одной из семей священнослужителей он выбрал, чтобы сделать его первым лицом в королевстве с титулом Камстенг Шри Джоендрапандита, молодого брахмана Садашиву, племянника великого жреца Шивагарьи, дав ему в жены одну из своячениц.
Многочисленные памятники, воздвигнутые в правление Сурьявармана, свидетельствуют о терпимости этого короля-буддиста, ибо многие из этих памятников являются дарами брахманов, занимавших высокие посты при дворе. Король завершил строительство храмов Пхименеакас и Такео, из которых первый был начат при Раджендравармане, а второй при Джаявармане V, причем оба храма шиваитские. В королевском дворце в Ангкор Тхоме он пристроил ограду и два входных павильона, а также построил два небольших павильона в северном и южном Клеанге, чтобы там останавливались прибывающие с визитом принцы и сановники. В Дангреке он перестроил по новому плану Прах Вихеар, в провинции Такео — храм Пном Чизор, в провинции Баттамбанг—Пном Басет, не говоря уже о его первой временной столице Прах Кхан в Кампонгсвае.
Можно было бы удивляться тому, что буддист Сурьяварман строил только шиваитские памятники. Однако это указывает на его уважение к традиционным культам, которое он проявил, сохранив шиваизму с его культом королевской линги преимущества государственной религии. Но, кроме того, это происходило, по-видимому, и потому, что буддизм в это время еще не стал популярным в народе и оставался религией избранных. Иное дело было в провинциях, недавно присоединенных к кхмерскому королевству. Нам хорошо известна религиозная ситуация в районе Лаво (Лопбури) благодаря надписям 1022—1025 гг. Одна из этих надписей вишнуитская. Другая указывает, что в правление Сурьявармана «существовали бок о бок в Лаво монахи, принадлежащие к двум школам буддизма (Махаяне и Хинаяне), и брахманы, занимающиеся упражнениями йоги (тапасви йога)». «Короче говоря, данные эпиграфики сообщают, что в районе Лаво существовали различные религии, исповедуемые в кхмерской империи, и эти религии имели там своих служителей и святилища. Однако преобладание в Лопбури буддийских памятников и изображений доказывает, что даже при кхмерском господстве буддизм там сохранил такое же значение, как во времена королевства Дваравати»39.
После смерти Сурьявармана в 1050 г. осталось процветающее королевство, более обширное и прочное, чем когда-либо, королевство, где все религии уживались в гармоническом единстве. Посмертное имя короля — Нирванапада — последнее доказательство его буддийского вероисповедания. Он оставил двух сыновей, которые один за другим сменили его на троне.
Удаядитьяварман был еще совсем молодым человеком, когда пришел к власти. Несколько лет он оставался под опекой знаменитого Джаендрапандита, возвышенного Сурьяварманом. Бывший жрец бога-короля был не только гуру, но одновременно и дядей юного государя, поскольку он женился благодаря королю-покровителю на сестре королевы Виралакшми. Удаядитьяварман II полностью доверял ему и возвысил его, дав ему почти королевский титул Дхули Дженг Врах Камратенг ань шри Джаендраварман.
Могущественный жрец сумел убедить своего царственного воспитанника, что храм-гора, построенный его предками для королевской линги, недостоин его. «Подобно тому, как среди Джамбудвипы, обители богов, возвышается Золотая гора Меру, Удаядитьяварман приказал выстроить, как бы соперничая с ней, золотую гору. В золотом храме, блистающем небесным светом и являющемся украшением трех миров, он воздвиг золотую шивалингу». Это был Бапхуон. И нужно признать, что этот храм, возвышавшийся над дворцовой площадью, благодаря гармонии своих частей и красоте украшений стал одним из самых прекрасных памятников кхмерского искусства. Его расположение не в центре, а около террасы слонов теперь несколько лишает храм прежнего величия, но в то время он, очевидно, занимал центральную часть королевского города, представляя промежуточную ступень между первым Ангкором, с центром в Бакхенге, и столицей Джаявармана VII, с центром в Байоне.
Заботясь, как и большинство великих кхмерских королей, о водоснабжении, Удаядитьяварман II выстроил громадный бассейн — Западный Барай для того, чтобы заменить начавший высыхать Восточный Барай Яшовармана. Новый бассейн имел 8 км в длину и 2,2 км в ширину. Чтобы ни в чем не отставать от своего предшественника, юный правитель приказал выстроить в центре бассейна храм Западный Мебон, во всем подобный Восточному Мебону и расположенный также на небольшом острове.
Рядом с этим храмом были найдены части гигантской бронзовой статуи спящего Вишну. Размеры этой статуи делают ее уникальным памятником кхмерского искусства. Возможно, именно об этой статуе говорил китайский путешественник Чжоу Да-гуань, упоминая о «спящем бронзовом Будде, из пупка которого непрерывно течет вода». Позади колодца, где были найдены голова и часть тела статуи, действительно находился бассейн в виде квадрата со стороной 2 м, облицованный песчаником.
Удаядитьяварман II, король, который «радовал сердца», по всей вероятности, был прежде всего художником, образованным человеком. Надписи изображают его «наделенным всякого рода знаниями — наук, грамматики, права.., а также искусств и ремесел и другими». Тем не менее в его царствование происходила серьезная внешняя и внутренняя борьба.
Централизация королевства Сурьявармана еще не была закончена. Мятежи, которые начались при его правлении в провинциях, недавно присоединенных к кхмерской империи, продолжались; молодость нового правителя казалась мятежникам прекрасной возможностью возобновить борьбу в надежде захватить власть. Первый мятеж разразился в 1051 г., спустя лишь год после воцарения Удаядитьявармана II. Юг страны находился в то время под владычеством некоего Аравиндахрада, «великолепно постигшего искусство стрельбы из лука, вождя армии героев, который в южном районе твердо держал в своих руках половину земли». Тем не менее этот грозный воин был после ожесточенной борьбы разбит предводителем королевских войск Санграмой. О подвигах, своих и вражеских, в эпическом стиле рассказал сам Сантрама на стеле у подножия Бапхуона, поставленного в честь королевской линги, хранителем которой был этот храм.
Побежденный Аравиндахрада бежал в город Тямпу, и королевство обрело мир и спокойствие на четырнадцать лет. Затем вспыхнули два новых мятежа, первый в 1065 г. на северо-западе королевства. «Ловкий любимец короля, доблестный воин по имени Камвау, которого король сделал предводителем своих войск, ослепленный собственным величием и замыслив в своем сердце уничтожить того, кому он обязан был своим величием, вышел из города во главе войска». В сражении Санграма был ранен, но вождь мятежников погиб, пронзенный тремя стрелами. Однако новые мятежи не заставили себя ждать. Они разразились на востоке, спровоцированные тремя честолюбивыми военачальниками: Сашантибхуваной, Слватом и его младшим братом Сиддхикарой. Не столь грозные, эти волнения были быстро подавлены Санграмой. Чтобы отметить свои победы, благочестивый военачальник соорудил несколько храмов в честь богов, которые ему покровительствовали.
Правление Удаядитьявармана II отмечено также началом тяжелых войн с Тямпой, которые достигли высшего накала при его преемниках.
По-видимому, Удаядитьяварман II не был женат, во всяком случае, у него не было детей. После его смерти в 1066 г. ему наследовал брат под именем Харшавармана III, который получил в наследство междоусобные войны, начавшиеся в правление старшего брата. Задачи нового правителя состояли в том, чтобы залечить раны королевства, восстановить храмы и памятники, разрушенные или пришедшие в негодность, и постараться создать условия для процветания страны. Однако внешние войны помешали ему полностью осуществить программу мирного строительства.
В Тямпе, на которую в начале XI в. совершал успешные нападения Вьетнам, пришла к власти новая династия. Ее первый правитель Хариварман IV, отбив нападение Вьетнама, решил напасть на кхмеров, чтобы отомстить им за поражение своих предшественников и, кстати, захватить часть их территории. В 1074 г. он напал на Камбоджу и вначале достиг успеха. Он завладел Сомешварой и взял в плен принца Шри Нандавармадеву, который стоял во главе кхмерской армии. Во время этого похода принц Панг, младший брат короля Тямпы, сумел даже взять город Шамбхупуру (современный Самбор) на Меконге. Сровняв с землей все святилища в городе, Панг взял в плен и увел в тямский город Мисон всех кхмеров, которые при этих святилищах состояли. Он их распределил в качестве рабов между жрецами главных храмов.
Однако ни кхмеры, ни жители Тямпы, по-видимому, особой ненависти друг к другу из-за этих «инцидентов» не испытывали, ибо в скором времени они вместе выступили против общего врага — вьетнамцев. В 1076 г. китайцы, обеспокоенные быстрым возвышением своих бывших вассалов, вовлекли тямов и кхмеров в войну. В то время как китайские войска шли к Ханою через Лангшон, войска Тямпы и кхмеров шли к столице Вьетнама с юга, захватив Пгсан, современный Винь, в бассейне Сонгка. Кампания для «союзников» окончилась плохо — китайцы потерпели поражение, а кхмерские войска, оторванные от своих баз, были вынуждены отступить, понеся тяжелые потери.
О последних годах правления Харшавармана III почти ничего не известно. Осталось только одно — его посмертное имя — Садашивапада, которое указывает на то, что он наверняка был шиваит. Мы не знаем, кто сменил его на троне Ангкора и царствовал в 1108— 1113 гг.: их бледные тени были стерты после того, как на троне появился Джаявармап VI, основатель новой династии, которая правила в Камбодже в течение многих веков и дала стране двух самых великих кхмерских правителей: Сурьявармана II и Джаявармана VII.
Кхмерское искусство XI в. принадлежит к двум важным стилям — Кхлеанг и Бапхуон, соответствующих первый — правлению Сурьявармана I, второй — правлениям Удаядитьявармана II и Харшавармана III.
Стиль Кхлеанг представлен двумя небольшими святилищами того же названия, Пхименеакасом, Такео, гопурами королевского дворца, Прах Вихеаром и Пном Чизором. Архитектура достигла уже совершенства классического кхмерского стиля. Основой строения теперь стала высокая ступенчатая пирамида, окруженная концентрическими оградами, вокруг ступеней идут галереи, крытые плитами из песчаника. На обширной площадке, образующей вершину пирамиды, высятся пять башен, с этого времени сооружаемых целиком из камня. В оградах, которые окружают пирамиду, выстроены павильоны, или гопуры, в виде креста.
Перекладины имеют гораздо меньше украшений, чем в стиле Бантеай Срей, но по-прежнему орнаментом является листва, причем в центре обычно изображается голова макары. Колонны имеют обычную форму восьмигранника, и каждая сторона украшена мелкой листвой. Менее религиозные по духу скульптурные изображения имеют более грациозные, изящные формы, их лица улыбаются, предвещая появление стиля Байон.
Стиль Бапхуон представлен только двумя большими ансамблями Бапхуона и Западного Мебона, но эти памятники имеют первостепенное значение. В Бапхуо-не, например, храм-гора достигает колоссальных размеров. Выстроенный на искусственном земляном хол- ме, храм имеет протяженность 120 м с запада на восток и 100 м с севера на юг. Время, однако, лишило его значительной части былого величия. Форма галерей более не эволюционирует; здесь они соединяют между собой все башни. В их центральной части поставлены столбы, разделяющие их на два параллельных нефа.
Перекладины часто украшены различными сценками; иногда в центре помещают маску макары, окруженную ветвевидным орнаментом. Новое в украшении Бапхуона заключается в небольших барельефах, представляющих сцены из «Рамаяны» и «Махабхараты». Они расположены на внешних стенах по бокам дверей. Статуи полностью утратили фронтальный и стилизованный характер предшествующей эпохи; этнические типы изображаемых людей ярко выражены, изящество исполнения напоминает лучшие скульптуры Бантеай Срея; тонкие фигуры с грациозными жестами иногда несколько вычурны. Мы уже говорили о прекрасной бронзовой скульптуре, найденной около Западного Ме-бона; от нее остались только бюст и голова, причем у последней утрачена диадема и головной убор, но этот спящий Вишну являет нам дивный образ с добрым лицом, излучающим мир и величие.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
РАСЦВЕТ КХМЕРСКОГО КОРОЛЕВСТВА
Глава I
СУРЬЯВАРМАН II, СТРОИТЕЛЬ АНГКОР ВАТА
Еще продолжалось не оставившее заметного следа в истории страны правление Харшавармана III, а на небе камбоджийской истории зажглась новая звезда — Джаяварман VI. За семь лет до смерти законного монарха он уже стал правителем в отдаленном районе страны, к северу от гор Дангрек.
Что же известно о его происхождении? Надпись, сделанная его внучатым племянником, правившим под именем Сурьявармана II, указывает, что Джаяварман VI был сыном Хираньявармана и принцессы Хираньялакшми, родом из Кшитиндраграма, города, местонахождение которого неизвестно. Другая, более поздняя надпись, приписываемая Джаяварману VII, говорит о принадлежности Джаявармана VI к королевской семье города Махидхарапуры, местонахождение которого также неизвестно. Вероятно, эти два названия городов имеют какое-то отношение к отдаленной северной провинции, присоединенной к кхмерской империи после вступления на трон Сурьявармана I.
Отец Джаявармана VI, видимо, был правителем этого далекого района. Используя беспорядки, вызванные междоусобными войнами во время правления Удаядитьявармана, и слабость центральной власти, Джаяварман VI объявил себя независимым правителем своего небольшого княжества. Церемония керона-ции в известной мере узаконила эту узурпацию благодаря содействию старого жреца Харшавармана III, перешедшего, если можно так сказать, на сторону врага.
Какова бы ни была доля правды в предположениях, связанных с восшествием на престол Джаявармана VI, факт остается фактом: он никогда не стремился приписать себе мнимые родственные связи с династиями Фунани и Ченлы. Как и многие из его предшественников, он был всего лишь узурпатором, но никогда не старался скрыть свое происхождение, что было необычным для королей Камбоджи.
Можно ли, действительно, считать его королем Камбоджи? Его политическое положение, по-видимому, никогда не было прочным, и возможно даже, что он никогда не правил в Ангкоре, ибо не оставил там никаких надписей. Его власть распространялась только на северные районы страны, откуда он был родом.
Во время правления Джаявармана VI был построен ряд сооружений на севере страны: шиваитские храмы Пном Сандак, Прах Вихеар, Ват Пху, буддийский храм Пхимаи. В районе Ангкора в годы его правления начали строить два храма: буддийский — Прах Палилай и шиваитский — Бенг Меам, одно из крупнейших сооружений Ангкора, архитектура которого представляет переход от стиля храма Бапхуона к стилю Ангкор Вата.
Эти памятники указывают на религиозную терпимость и либерализм Джаявармана VI. Тем не менее в течение всей жизни он сохранил большую склонность к шиваизму, особенно к своему жрецу. По отношению к жрецу он выказывал большую щедрость и пожаловал ему почти королевские привилегии, что впоследствии не помешало этому интригану предать брата Джаявармана VI так же, как ранее он предал своего первого господина.
Джаяварман VI умер, не оставив потомства, в 1107 г. Поскольку его старший брат совершенно не интересовался политикой, Джаяварман VI назначил наследником младшего брата с титулом Ювараджа. Однако из-за его преждевременной смерти престол перешел к старшему брату, принявшему имя Дхараниндравармана I. Надпись в Пном Сандаке, переведенная Ж. Сёдесом, рассказывает об обстоятельствах, связанных с его приходом к власти: «Не желая трона, после того как король, его младший брат, возвратился на небо, он из сострадания, уступая просьбам людей, оставшихся без покровителя, стал править страной и делал это благоразумно».
Правление этого короля не сохранило отпечатка его личности; следуя чувству долга, он всегда выполнял свои обязанности добросовестно, честно и в духе справедливости. Лишенный воображения, он довольствовался тем, что продолжал строительство религиозных сооружений, начатое его братом, дойдя в своем стремлении во всем подражать ему до того, что женился на его вдове, принцессе Виджаендралакшми.
Дхараниндраварман I недолго занимал этот так мало желанный для него престол, который тем не менее стоил ему жизни. Ибо если сам король и был лишен честолюбия, то этого нельзя сказать о его внучатом племяннике по материнской линии, будущем короле Сурьявармане II, который, как об этом говорит надпись в Бан Тхате, «еще совсем молодым, окончив учение, испытал желание завладеть фамильным королевским титулом».
Положение было сложным, так как для осуществления своих желаний будущему королю нужно было убрать с дороги двух королей. Как было сказано выше, приход к власти Джаявармана VI не означал конца правления Харшавармана III. Фактически оба правителя делили между собой власть; так продолжалось и после смерти Джаявармана VI. Его наследник оказался соперником наследника Харшавармана III, имя которого нам неизвестно и который правил в Ангкоре до 1113 г. Это соперничество было мирным и, совершенно не мешая соправителям, сильно затрудняло действия честолюбивого Сурьявармана II.
Это подтверждается надписью, которая говорит, что Сурьяварман вырвал власть у двух королей и «завладел властью, объединив оба королевства». Битва, если верить надписи, была жестокой: «После сражения, которое длилось целый день, король Шри Дхараниндраварман был низвергнут Шри Сурьяварманом с престола, и его королевство осталось без защиты... Приведя с собой многочисленное войско, он начал жестокую битву; прыгнув на голову слона, на котором сидел вражеский король, он убил его, подобно тому, как Гаруда на вершине горы убила змею».
Обратившись затем против безвестного царька, наследника Харшавармана III на троне Ангкора, он заставил его разделить судьбу его дяди Дхараниндравармана. Так, устранив все препятствия, мешавшие осуществлению его честолюбивых замыслов, Сурьяварман II стал законным правителем объединенного королевства не без содействия своего знаменитого жреца, искушенного в предательстве, но верного своей старой привычке — всегда становиться на сторону сильнейшего.
Как отмечает Ж. Сёдес, восшествие на престол Сурьявармана II совпало со смертью Джаи Индравармана II в Тямпе и Чанзиты в Пагане; может быть, следует видеть «причинную связь между смертью двух могущественных властителей и захватом власти честолюбивым кхмерским королем, готовым воевать как на востоке, так и на западе».
Отмечая отрицательные черты характера и неумеренное честолюбие Сурьявармана II, следует признать, что эти недостатки он обратил в достоинства и что правление этого великого короля было одним из самых блестящих в кхмерской истории. Его первым актом как правителя было грандиозное празднество в 1113 г., посвященное его восшествию на престол, великолепнее которого еще никто не видел. Без счета он награждал принцев, вассалов, сановников: среди даров были породистые кони, паланкины, веера, короны, диадемы, перстни, серьги, драгоценности и различные изделия с инкрустациями из драгоценных камней, а также земли, передаваемые в дар, в качестве держания или в аренду.
Болезненно честолюбивый Сурьяварман любил воевать, но, будучи умным государственным деятелем, он прежде всего позаботился об укреплении своей власти, завязав выгодные союзнические отношения с самым могучим соседом — Китаем. Он восстановил с ним отношения, разорванные при его предшественниках, послав туда посольства в 1116 и 1120 гг., упоминаемые в «Истории Танской династии».
После этого он смог начать войны, о которых мечтал, так как хотел расширить пределы своего королевства. Кхмерская надпись говорит о нем как об удачливом завоевателе. «Королей других стран, которых он желал подчинить себе,— говорится в надписи в Бан Тхате,— он заставил приносить себе дань. Он сам отправлялся в земли своих врагов и затмил своей славой победоносного Раху»40. В действительности же армия Сурьявармана терпела многочисленные поражения, хотя следует учитывать, что сведения о его войнах с Вьетнамом и Тямпой сообщают враждебные ему источники, пристрастие которых очевидно. Несмотря на сведения о поражениях, военные походы Сурьявармана II, как никогда раньше, расширили пределы кхмерского королевства.
Его действия были направлены прежде всего против страны Дай Вьет, современного Вьетнама. В течение многих лет на территории Вьетнама укрывались вооруженные отряды, которые время от времени совершали набеги на кхмерскую территорию. Первая кампания 1128 г., однако, закончилась поражением Сурьявармана, и двадцать тысяч его воинов были изгнаны из Нгеан, современной провинции Винь. Однако в следующем году кхмерский король возобновил военные действия, па этот раз с моря; подойдя с флотом из семисот кораблей, он высадился на берег в районе Тханьхоа и основательно разграбил его.
Несмотря на традиционную вражду между Камбоджей и Тямпой, обе страны неоднократно заключали временный союз против общего врага — Дай Вьета. Это позволило им опять захватить Нгеан, хотя их войска вновь были изгнаны оттуда. Тямпа, которая воспользовалась своей победой, чтобы перестать платить дань императору Ли Тхань-тону, вынуждена была вновь стать его вассалом.
Новая военная кампания против Дай Вьета была предпринята Сурьяварманом в 1138 г., но Тямпа еще не оправилась от последнего поражения и отказалась принять в ней участие. Когда эта кампания снова окончилась неудачей, кхмеры выступили против своих прежних союзников. В 1145 г. Сурьяварман вторгся в Тямпу, овладел Виджаей (современный Биньдинь), а вскоре и всем королевством. Король Тямпы Джая Индраварман III исчез во время сражения: был убит или взят в плен.
В течение двух лет кхмеры владели северными районами Тямпы, однако ввиду того, что на юге Тямпы появился новый король Джая Хариварман 1, Сурьяварман послал против него свои войска, усиленные за счет войск, набранных в подчиненных ему районах Тямпы. Эта новая война была менее удачна. Шанкара, командовавший кхмерскими войсками, был разбит в сражении на Раджапурской равнине в 1148 г. Вскоре «армия в тысячу раз сильнее» также потерпела поражение в Вирапуре.
Чтобы оправиться от этих поражений, Сурьяварман предпринял дипломатический маневр. В Виджае, в северной части Тямпы, которая долгое время находилась под его властью, он поставил «кшатрия, принца Хари-деву, своего шурина, младшего брата своей первой жены», и объявил его королем Тямпы. Однако законный король Джая Хариварман I воспротивился этому; он направил войска в Виджаю, «разбил и убил Хари-деву, уничтожил этого короля вместе со всеми его тямскими и камбоджийскими придворными и войсками тямскими и кхмерскими; они погибли все». Джая Хариварман, в свою очередь, обосновался в Виджае и объявил себя здесь королем; так было покончено с кхмерскими завоеваниями в Тямпе; однако попытка Сурьявармана посадить одного из своих родственников на трон в Виджае была позднее повторена его преемниками: несколько лет спустя это удалось Джаяварману VII.
Потерпев поражение от Тямпы, Сурьяварман напал на Дай Вьет, однако новая кампания 1150 г. была еще более неудачной, чем предыдущая. Кхмерские войска, страдавшие от малярии, особенно свирепствующей в сезон дождей, измученные тяжелым переходом через Вьетнамский хребет, достигли равнины Нгеан в таком состоянии, что не могли сражаться и отступили, так и не начав боя.
Последняя кампания Сурьявармана была направлена против монов, в район Верхнего Менама, к северо-востоку от его королевства, как сообщают тайские хроники. Военные действия начал некий Адитьяраджа, монский правитель Лампуна с 1150 г. Он послал свои войска против кхмеров из Лаво, но потерпел поражение. Преследуя его, кхмерская армия дошла до мон-ской столицы, но после нескольких неудачных попыток овладеть ею была вынуждена отойти к Лопбури (Лаво).
Несмотря на многочисленные поражения, о которых сообщают противники Сурьявармана II, его захватническая политика имела положительный результат, о чем говорят значительные территориальные приобретения, сделанные за время его правления. В «Истории Сунской династии» указывается, что на севере Камбоджи ее граница совпадала с границами Тонкина, на востоке страна граничила с Южно-Китайским морем, на западе граница совпадала с линией современной границы с Бирмой, и на юге — с линией, пересекающей Малаккский полуостров, немного южнее перешейка Кра.
Таким образом, территория Камбоджи значительно превосходила ее современные границы, ибо она включала современный Вьетнам, Лаос, большую часть Таиланда и половину Малайи. Никогда за всю свою историю кхмерское королевство не достигало таких размеров и такого могущества.
Помимо того, что он был великим полководцем, Сурьяварман II известен как замечательный строитель. О его походах, завоеванных странах, могуществе его королевства и его правлении сейчас знают только специалисты, тогда как его религиозные сооружения прославили его на весь мир. Особенно это относится к строительству Ангкор Вата, вершине кхмерского искусства.
К тому же он не был единственным. Сооружения, построенные при Сурьявармане II, весьма многочисленны, принадлежность их к периоду его правления подтверждается данными эпиграфики. Прежде всего, это ряд строений, расположенных на северо-западе страны, за пределами столицы. В некоторых местах — в Пном Чизоре, Пном Сандаке, Ват Пху, Преах Вихеаре — уже были сооружения, построенные предшественниками Сурьявармана II; он закончил те, которые были недостроены, и выстроил новые. В Ангкоре, вновь обретенной столице, Сурьяварман построил замечательный ансамбль Прах Питху в северной части королевской площади, ансамбли Тяу Сай Тевода и Тхомма-ном — в пятистах метрах от ворот Победы, на линии восточной гопуры королевского дворца Ангкор Тхома, ансамбль Бантеай Самре — на восточном конце Восточного Барая, центральную часть ансамбля Прах Кхана — в Кампонгсвае и др.
* * *
Великим творением Сурьявармана является храм Ангкор Ват. Навечно имя правителя останется связанным с этим памятником, совершенным образцом кхмерского искусства в период его расцвета, одним из шедевров всех времен и народов, собратом Парфенона, изумительных ансамблей Карнака, Луксора, Персеполя, Тадж Махала в Агре, пещер Аджанта, храма Неба в Пекине и святилищ в Наре.
Что можно добавить к уже сказанному об Ангкор Вате? Со времени Чжоу Да-гуаня, который видел храм в конце XIII в., незадолго до того, как он был покинут, со времени Муо, который вновь открыл его в 1860 г., вплоть до современных ученых Французской школы Дальнего Востока, не говоря о Франсисе Гарнье, Делапорте, «ангкорском паломнике» Пьере Лоти, Ролане Доржелесе, Пьере Бенуа, Поле Моране, Франсисе Круассе, каждый путешественник пропел свой гимн этому храму, не избежав при этом поэтических преувеличений и достойных всяческого сожаления ошибок.
Восхищение, вызываемое Ангкор Ватом, было так велико, что и древние кхмеры не считали подобное чудо творением рук человеческих; только боги и, более того, самый главный из них — Индра — мог его задумать и выстроить. В очень распространенной легенде рассказывается, что в древние времена король страны Индрапраштхи, существовавшей еще до Камбоджи, имел единственного сына — принца ослепительной красоты по имени Прах Кет Меалеа, что значит «божественное сияние». Добродетели и совершенства принца были таковы, что слава о нем достигла ушей бога Индры. Покинув волшебную обитель на горе Меру, он сошел на землю и, придя в восторг от обаяния принца, взял его с собой в обитель богов. Но деваты, которым был неприятен человеческий запах, несмотря на красоту принца, умолили Индру отослать его обратно.
Кет Меалеа был повергнут этим в скорбь. Он привык жить среди богов и с особой тоской вспоминал о дворце Индры. Этот дворец отличался редкой красотой и состоял из пяти башен очень тонкой работы, украшенных бриллиантами и драгоценными камнями. Остроконечные верхушки башен сверкали на солнце. Внутри дворец был обит тканями, расшитыми шелком, золотом и драгоценными камнями. В залах дворца постоянно раздавалось пение небесных нимф, а оркестр небесных музыкантов аккомпанировал танцовщицам, тела которых были украшены драгоценностями.
В отчаянье юный принц просил бога Индру взять его обратно к себе. Но, не имея возможности согласиться на эту просьбу, Индра сказал ему: «Раз уж тебе так нравится мой дворец, я построю тебе точно такой же на земле». И тут же Индра послал в столицу Индрапраштху великого Прах Пушнука, зодчего богов. Священный бык Нандин сам выбрал наиболее удачное место; все небожители явились сюда, чтобы принять участие в работах; одновременно тысячи искуснейших ремесленников из разных стран приступили под их руководством к работе. Благодаря этому совершенному творению слава о Прах Кет Меалеа, ставшем уже королем, достигла пределов вселенной. Сто королей пришли сюда из разных стран, чтобы полюбоваться чудом и воздать почести владыке, который превзошел великолепием и могуществом всех земных правителей.
Легенда прекрасна, но и действительность, которая лежит в ее основе, не менее достойна восхищения. Своим величественным ансамблем, четкостью плана, гармоничностью, соразмерными пропорциями всех архитектурных деталей, наконец, общей гармонией и величием Ангкор Ват может выдержать сравнение с самыми прекрасными сооружениями классического искусства на Западе. Вот как пишет об этом А. Маршаль: «Век Людовика XIV охотно принял бы эти лужайки, бассейны, широкие аллеи перед главным храмом, силуэт которого все яснее вырисовывается по мере приближения к нему». Наилучшая степень его сохранности из всего ансамбля Ангкора увеличивает его ценность.
Ориентация храма Ангкор Вата довольно необычна, хотя и определена его назначением. Много было споров о том, является ли Ангкор Ват храмом или погребальным памятником, но, как это часто случается, истина лежит посредине. Во всяком случае, мнение многих путешественников, вдохновленных Лоти, видевшим в Ангкор Вате «один из дворцов, где жили короли в необычайной роскоши», является в свой основе ошибочным. В действительности Ангкор Ват никогда не был дворцом. Его можно скорее определить как «погребальный храм» в соответствии с концепциями, изложенными выше, относительно обожествления кхмерских королей и церемонии королевского апофеоза.
Известно, что Сурьяварман II был горячим приверженцем вишнуизма; культ Вишну был в почете при дворе, и большинство храмов того времени были воздвигнуты в честь этого бога. Кстати, самое известное из воплощений (аватар) Вишну в образе человека — Кришна — служило темой при украшении этих храмов, в частности Ангкор Вата. Памятник, таким образом, по его плану и внутреннему расположению является храмом, предназначенным для погребения, т. е. построенным для того, чтобы хранить пепел правителя, а также статую, которая изображает его в виде бога Вишну. Погребальный храм, мы это подчеркиваем, а не простой погребальный памятник, ибо посмертные останки короля — это уже останки не человека, а божества, которому воздают почести как воплощению бога Вишну. Именно благодаря этому расположение Ангкор Вата так необычно, ибо он ориентирован на запад, который является востоком для умерших; об этом же говорят и некоторые символические сюжеты скульптурных украшений храма.
Для величественного и сложного плана храма характерна симметрия. Весь ансамбль опоясан четырехугольным рвом 1300 на 1500 м и занимает площадь около 200 га. Большой пруд, неподвижные воды которого покрыты цветами лотоса, находится на переднем плане и подчеркивает своей спокойной красотой башни, которые вырисовываются вдалеке и кажутся недосягаемыми. Западный ров пересекает вымощенная плитами дорога. К ней ведет площадка, окруженная стилизованными изображениями львов. Длина дороги 220 м, по краям ее выстроены балюстрады в виде наг; дорога ведет к первой внешней ограде храма, сделанной в виде стены из латерита длиною по внутренней окружности 800 и по внешней 1025 м. Внутрь можно пройти через монументальный портик шириной 235 м, образованный тремя центральными башнями, которые соединены галереями с боковыми башнями. Эти великолепные пропилеи раскрывают мотив, который будет повторяться внутри храма, и в то же время они являются как бы ширмой, скрывающей центральный памятник с целью разжечь интерес посетителей.
Вторая дорога длиной 350 м тоже с балюстрадами по краям в виде наг, которые являются главной декоративной темой Ангкор Вата, ведет ко второй ограде храма. Изящные сооружения, обычно именуемые «библиотеками», квадратные бассейны, небольшие угловые павильоны нарушают однообразие длинной прямой дороги; эта дорога неизменно вызывает представление о шествиях и процессиях, которые разворачивались здесь в «золотой век» Ангкора. Затем посетитель достигает второй ограды, поднимается на несколько ступеней и выходит к большой крестообразной террасе, называемой «террасой почета», с которой, наконец, открывается вид на величественное здание храма. Так посетитель постепенно приближается к святилищу, в то время как детали дверей и стен, а также различные архитектурные украшения служат для того, чтобы как можно дольше отвлекать его внимание.
Храм стоит на высоко поднятой площадке из плит песчаника и представляет собой как бы три последовательных этажа, каждый из которых опоясан галереями. Некоторые галереи украшены барельефами. Храм этот — настоящий водопад башен, неотступно ведущих взгляд посетителя к господствующей над ними центральной гопуре. Небольшая площадь основания — 215 на 187 м, узость двориков, разделяющих различные этажи, делают еще более впечатляющим стремление ввысь, выраженное в ступенчатой архитектуре башен. Этим объясняется крутизна лестниц, наклоненных под углом 70° и состоящих из узких ступеней, подъем по которым вызывает сильное головокружение; по ним можно подняться до башен второго этажа, расположенных в шахматном порядке, откуда новые лестницы, еще более крутые, ведут на третий этаж. И над всем господствует прямая, как каменная стрела, большая центральная башня-алтарь, поднимающаяся над землей на 65 м, почти на ту же высоту, что и башни собора Парижской богоматери.
Никакое описание не в состоянии дать представлений о совершенстве этого уникального ансамбля, молитвенного порыва, который он символизирует. Все было рассчитано так, чтобы подчеркнуть полет камня в небо. Высота оснований каждого этажа постепенно увеличивается, украшения смягчают выступающие контуры башен, придавая их профилю легкость и изящество. В алтаре завершающей башни находится статуя бога-короля, персонифицированного в образе Вишну. Буддийские монахи, после того как храм перешел в их владение, выбросили брахманского идола и заполнили ложные двери скульптурными изображениями стоящих будд.
Мы говорили о барельефах, которые украшают круговые галереи этажей храма. Первая из галерей, необычайно богатая иконографическими изображениями, представляет собой один из главных элементов очарования и притягательной силы Ангкор Вата. Внешняя ее стена состоит из ажурных аркад, разделенных колоннами, внутренняя же стена — гладкая, образует изумительную поверхность полированного песчаника, на которую падают лучи света, проникающие через проемы. Восемь панно-барельефов украшают гладкую стену: четыре из них длиной по 50 м, остальные примерно по 100 м, высота панно всюду равна 2 м. Таким образом, общая поверхность барельефов достигает 1200 кв. м.
Выполнены эти изображения различно, однако в южной части храма мастерство и техника приближаются к совершенству. Техника довольно своеобразна, так что все это выглядит скорее как настенная живопись, чем как скульптура. Рельеф еле заметен, камень лишь тронут резцом, и плоские фигуры только слегка намечены на фоне, украшенном орнаментом из переплетенных листьев. Свег ласкает эти изображения, оживляет их игрой полутонов, не нарушая слишком резкими тенями общей гармонии ансамбля, как бы плавающего в прозрачном свете. Черно-серый тон камня на некоторых выпуклых поверхностях как бы «приподнят» легким слоем лака или бронзовой краски, теплые тона которых богаты оттенками. Этот легкий слой патины, прекрасно подчеркивающий рельефные изображения, дело рук бесчисленных посетителей, особенно камбоджийцев, которые в течение веков благочестиво и торжественно проходили перед этими образами своего легендарного прошлого и с удовольствием проводили пальцами или ладонью по рельефам, как бы участвуя вместе с их персонажами в изображаемых сценах.
Композиция этих скульптурных панно никоим образом не была случайной, художники тщательно подбирали обрамление, внутри которого двигались персонажи. Несмотря на то, что действие легенд, изображенных в камне, развертывается на плоской стене длиною 50—100 м, сами сцены незаметно переходят одна в другую благодаря тонким приемам, позволяющим сохранить непрерывной основную линию повествования. Это может быть крупноплановое изображение какого-либо персонажа, схватка между двумя воинами, эпизод, служащий связующим звеном для двух сцен. И каждая из сцен выполнена так, что глаз может охватить ее целиком, с учетом того, что зритель, ограниченный шириной галереи, не может далеко отойти назад.
Сюжеты этих гигантских каменных фресок взяты из вишнуитской мифологии, в частности из двух больших эпосов — «Махабхараты» и «Рамаяны», а также из жизни Сурьявармана II, олицетворенного в облике бога Вишну. Перечисление всех скульптурных сцен галереи Ангкор Вата было бы утомительно, тем более что в путеводителях по Ангкору все они подробно описаны. В них можно найти несколько сцен, о которых мы уже говорили в главе, посвященной религиозной жизни. Здесь они изображены особенно хорошо.
«Сбивание молочного моря» — одна эта сцена составляет панно длиной 49 м, здесь можно насчитать 88 богов и 92 демона. Мы уже достаточно говорили, чтобы больше не возвращаться к этому, о классическом эпизоде из «Бхагаваты пурана», который также изображен здесь. Другое большое панно занято изображением одного эпизода из «Махабхараты», а именно — знаменитой битвы при Курукшетре между пандавами и кауравами; здесь изображен царь Арджуна вместе со своим возничим, которым был Кришна; беседа царя с богом послужила, несомненно, источником самого известного религиозного текста индуизма — «Бхагавадгиты». Композиция батальных сцен выполнена с поразительным реализмом: персонажи живут и умирают на наших глазах с потрясающей правдой жестов и поз.
Другая сцена сражения, изображенная на западной части северной стены, представляет собой ценный иконографический документ, ибо в ней проходят перед нами все боги брахманского пантеона с их классическими атрибутами верхом на традиционных животных. Кубера, бог богатства, изображен на плечах асура, многоголовый и многорукий бог войны Скандха — верхом па павлине, Индра стоит на слоне Аравате, у которого четыре бивня, четверорукий Вишну — верхом на Гаруде, Яма, бог смерти,— на колеснице, запряженной быками, Шива стреляет из лука, Брахма — верхом на священном гусе Хамзе, бог солнца Сурья выделяется на фоне диска этого светила, Варуна, бог вод, стоит на пятиголовой наге, запряженной, как боевой конь.
В восточном крыле южной галереи находится также замечательное большое панно длиной 66 м, на котором изображена сцена страшного суда. Геенна огненная, к которой ведут осужденных грешников, странным образом напоминает гравюры наших средневековых художников; пытки здесь переданы с еще большей изощренностью. В то же время в изображении радостей рая, предназначенных для счастливчиков, чувствуется большая сдержанность, а «видов» этих небесных радостей гораздо меньше, нежели способов пыток.
Западная часть этой же галереи посвящена целиком жизни Сурьявармана II. Он изображен во главе торжественного парада войск. Короткие надписи поясняют назначение каждого воинского отряда, а число зонтиков позволяет различить чин каждого из изображенных здесь военачальников. Верхом на слонах с поднятыми хоботами они окружают короля, который гораздо выше всех ростом; голова короля увенчана конической мукутой и диадемой, над ним пятнадцать зонтиков. Изображения кхмерских воинов в полной форме и амуниции отличаются любопытными деталями от изображений сиамских солдат, считавшихся «варварами» и одетых в живописные лохмотья.
Можно бесконечно изучать этот апофеоз кхмерского эпоса, который благодаря точности изобразительного искусства является ожившим документом XII в. Даже в наши дни образы галерей Ангкор Вата служат источником вдохновения для камбоджийцев, для танцев и поз маленьких танцовщиц с изящными жестами. Они — живые сестры всех этих деват и апсар, чьи силуэты несравненной грации сплетаются по всей длине стен храма. Трогательны маленькие богини с миндалевидными глазами, с чувственными полными губами, с маленькой головой, несущей на себе тяжелую, перегруженную драгоценностями тиару. Их обнаженные тела, с круглой, красивой формы грудью, с необычайно топкой талией, также увешаны тяжелыми драгоценностями, бусами и браслетами. Их роскошные юбки отделаны длинными развевающимися полосами материи. Позы танцовщиц выражают изысканную нежность, жесты гармоничны, их образы — воплощение мечты, они останутся запечатленными в сердце путешественника подобно великолепному храму, хранительницами которого они считаются. Этот храм меняет свои очертания каждый час, днем и ночью; ранним утром он подернут легкой дымкой, залит ярким солнцем в полдень и подожжен его лучами на закате, он еле различим на фоне темно-фиолетовых облаков во время грозы, бледен, молочно-бел, таинствен и печален в колеблющемся свете луны.
В деталях орнамента Ангкор Вата заметны незначительные изменения по сравнению со стилем Бапхуона. Перемычки, имеющие большое значение при изучении стилей, очень мало, разве только большим количеством миниатюрных персонажей, отличаются от ветвеобразных перемычек предшествующей эпохи. Однако в некоторых храмах, как, например, в Тхомма-ноне и Ангкор Вате, появляется новый тип перекладин, на которых ветви с листвой заменяются изображением параллельных линий. Колонны, по сравнению с предыдущими стилями, отличаются наибольшим количеством украшений, которые расположены по всей длине колонны и представляют собой кольца, перевитые мелкой листвой.
Скульптурные рельефы утрачивают натурализм, свойственный эпохе Бантеай Срея; человеческие фигуры снова приобретают религиозный характер, с некоторой тенденцией к фронтальности. Скульптурные изображения животных достигают максимального распространения. Наги играют первостепенную роль, только они и украшают бесконечные балюстрады по бокам мощеных аллей Ангкор Вата. Их тела покоятся на каменных ложах, а головы, стилизованные под капюшоны, образуют большой ореол в виде языков пламени, причем на каждом языке высечено небольшое изображение гаруды. Львы, стоящие на четырех лапах, все более напоминают завитых пуделей с гордо поднятой головой и приплюснутой мордой.
Сурьяварман II оставил в камне вечный памятник своего величия, могущества и гения созидателя, но в истории и в надписях упоминания о нем незначительны; последние годы его правления малоизвестны, и мы даже не знаем точной даты его смерти. Последняя надпись, где он упомянут, относится к 1145 г.; несомненно, он был вдохновителем похода на Тонкий в 1150 г., но китайское посольство 1155 г. ничего не сообщает о переменах в правлении. Напротив, оно указывает, что в это время возобновились политические связи между двумя странами, причем китайскому императору были подарены десять прирученных слонов. Может быть, речь идет о возобновлении дипломатических отношений, прерванных на семнадцать лет, что было делом наследника Сурьявармана II; в таком случае смерть его можно отнести к периоду между 1150 и 1155 гг. Нам неизвестны причины этой смерти, а известно лишь посмертное имя правителя — Парамавишнулока, свидетельствующее о его крайней приверженности к вишнуизму.
Судьба империй изменчива. После великолепия царствования Сурьявармана II, когда Камбоджа достигла апогея своего могущества и прославилась как страна великих творений, при преемниках великого царя настал трудный период в истории страны. После ряда военных поражений она оказалась на грани катастрофы. Может быть, страна и исчезла бы с лица земли, если бы не провидение в лице Джаявармана VII, который восстановил ее благоденствие. Слава этого великого правителя, принявшего через тридцать лет эстафету Сурьявармана II, затмила и обрекла на забвение имена нескольких слабых и бесцветных королей, которые на троне Камбоджи представляли жалкое зрелище и были неспособны спасти страну в период трудных испытаний.
Двоюродный брат Сурьявармана II, Дхараниндра-варман II был буддистом, порвавшим фактически с традицией всех королей-индуистов, доторых он сменил на троне, за исключением Сурьявармана I, также буддиста. Единственный известный факт из жизни Дхараниндравармана II — женитьба на принцессе Шуда-мани, дочери Харшавармана II, факт действительно важный, ибо следствием этого было рождение около 1125 г. будущего Джаявармана VII, Надписи, оставленные последним, когда он уже был королем Камбоджи, являются единственным источником, из которого мы знаем о существовании Дхараниндравармана II. Несомненно, он сделал из своего сына буддиста, как и он сам. Если бы только в этом была его заслуга, он все равно достоин внимания, так как благодаря этому был создан великий религиозный памятник, сооруженный при Джаявармане VII,— Байон в Ангкор Тхоме, новая вершина кхмерского искусства.
Военные походы Тямпы против кхмерского королевства начались при Дхараниндравармане П. Будучи больным и, возможно, понимая достоинства своего сына, он поручил ему командовать войсками и умер, не узнав об окончании кампании и временном упадке своего королевства. Кажется, что юный Джаяварман совсем не торопился взять в свои руки отцовскую власть; вероятно, он думал, что его час еще не настал, что он будет полезнее во главе войска; а может быть, он предпочитал держаться в тени в тяжелое время, переживаемое королевством. Он дал возможность юному принцу Яшоварману II сесть на трон, так как Джаяварман и его семья всегда проявляли к нему полную лояльность.
Один из сыновей Джаявармана смог даже оказать большую услугу правителю во время инцидента, в такой же степени неясного, как и драматического, упоминаемого в надписи из Бантеай Чмара и изображенного на барельефе этого же памятника. Однажды на короля напало некое таинственное существо, изображаемое в надписи и на барельефе как демон Раху, который в индийской мифологии является пожирателем солнца и луны во время затмений. Несчастный король был бы убит при этом необычном покушении, если бы не вмешательство юного принца, о котором легенда говорит, как о сыне будущего Джаявармана VII. Надпись в Бантеай Чмаре сообщает все подробности этой эпической борьбы: «Когда Бхарата Раху обнаружил свое предательское намерение в отношении короля Яшовармана, чтобы завладеть королевским дворцом, все войска столицы бежали. Принц вступил в бой; два его товарища сражались рядом, чтобы прикрыть его. Принц нанес удар Бхарате Раху в нос и поверг его».
Едва избежав этой опасности, бедный Яшоварман II снова подвергся нападению какого-то «мандарина», о котором вообще ничего не известно. На этот раз Джаяварман появился слишком поздно, чтобы спасти короля; король погиб в схватке, а «мандарин» вступил на трон под именем Трибхуванадитьявармана в 1165 г. Он, впрочем, недолго наслаждался захваченной им властью и в свою очередь потерял королевство под ударами Тямпы.
Война, которая началась при Дхараниндравармане, никак не могла закончиться; с новой силой она разгорелась в 1166 г., когда на трон Тямпы вступил еще один узурпатор — Джая Индраварман IV. Талантливый воин и ловкий дипломат, он начал с того, что заключил мир с Дай Вьетом, чтобы высвободить свои войска на севере. В 1170 г. «тщеславный, как Равана, он посадил свою армию па колесницы и направил ее на завоевание страны Камбу, подобной небу».
Это первое нападение не дало желаемых результатов, тогда в 1177 г. он напал с моря. План был хорош! При помощи китайского лоцмана Джая Индраварман направил свой флот вдоль берегов Вьетнама, достиг устья Меконга, поднялся вверх по реке и ее притоку Тонлесапу до озера Тонлесап. Застигнутые врасплох этой неожиданной высадкой кхмерские войска, находившиеся в других местах, не смогли организовать оборону Ангкора, который вскоре перешел в руки захватчиков. Король Трибхуванадитьяварман был убит в сражении, город разграблен, храмы осквернены; поражение было полным.
Достарыңызбен бөлісу: |