Глава I ПРЕЕМНИКИ ДЖАЯВАРМАНА VII

О новом короле Камбоджи известна только дата его смерти, 1243 г. В его правление начался упадок кхмер­ского королевства, что ознаменовалось прежде всего из­менением положения в Тямпе. Китайские хроники от­мечают, что в 1216 г. в поход против вьетнамцев, в район Нгеан, отправилась армия из кхмеров и тямпов, но поход закончился их поражением. В 1220 г. кхмеры вывели свои войска из Тямпы, причем причина этого точно неизвестна; вряд ли это было результатом воен­ного поражения кхмеров, но вполне вероятно, что это было «стратегическое отступление», ибо правитель Кам­боджи понял, что невозможно сохранить под своей властью такую обширную территорию, и хотел ограничить поле деятельности. Как бы то ни было, надписи отме­чают, что в 1226 г. на трон Тямпы вступил некий Парамешвараварман, который был не кем иным, как принцем Ангшараджей на Тураивиджаи, внуком Джая Харивармана I, который играл большую роль в уста­новлении зависимости Тямпы от Камбоджи при Джаявармане VII.

Вполне возможно, что уход из Тямпы находился в прямой связи с серьезными осложнениями, которые воз­никли у Камбоджи на западе из-за сиамцев⁴⁶. Камбод­жа более не стремилась восстановить свое господство над Тямпой, кроме отдельных авантюристов, которые вторгались на ее территорию, действуя на свой страх и риск, во время гражданских войн или конфликтов меж­ду соперничающими претендентами на ее трон. «Столет­няя война», как ее назвал Масперо, между Тямпой и Камбоджей была закончена. Однако Камбоджа все еще оставалась могучей державой; под ее властью находи­лись часть Малаккского полуострова и почти весь бас­сейн Менама; но напор тайских государств не замедлил и в этом районе подорвать позиции Камбоджи.

Активизация тайских государств была не чем иным, как реакцией на походы монголов, которые в течение XIII в. покинули территорию Китая и двинулись к странам Внешней Индии и далее, по направлению к Европе. Действительно, перемещение тайцев к югу, по крайней мере в самом начале, проходило скорее в виде постепенного проникновения, чем походов завое­вателей. В VIII в. они основали в Юньнани королевст­во Наньчжао, откуда начали последовательное продви­жение по долинам крупных рек; это еще один пример часто отмечавшегося процесса заселения Индокитая на­родами, спускавшимися из бедных горных районов в богатые орошаемые равнины. В 1215 г. тайцы обоснова­лись в Могаунге, к северу от Бамо, затем в 1223 г. создали новое княжество на одном из правых притоков Салуина, а в 1229 г. завоевали Ассам.

К этому времени, укрепившись в результате союза двух правителей — Чиангрунга и Чиангсена⁴⁷, тайское государство простиралось вдоль долины реки Нам У до Луанпрабанга, современной столицы Лаоса. Подчиняя кхмерское население, тайская экспансия развивалась по долинам рек. Тайцы заимствовали тактику монголов, ассимилируя кхмерские правящие классы с тайской ари­стократией.

Вооруженные конфликты между танцами и народа­ми юга Индокитая начались в это время, ибо с IX в. тямские надписи отмечают, что кроме китайских, вьет­намских, камбоджийских и бирманских рабов имелись пленные и рабы из тайцев. В XII в. на некоторых ба­рельефах Ангкор Вата, в южной галерее, изображены группы воинов, одетых отличным от кхмеров образом; краткая надпись обозначает их как «сиамцев».

У кхмеров название «сиамцы» соответствует слову «мои» — «дикие», которое употребляется вьетнамцами для обозначения горных племен, населяющих Вьетнам­ские горы. На самом же деле тайцы обладали культу­рой, следы которой еще и сейчас можно обнаружить в пережитках племенной организации у лаотянцев и фео­дальной организации мыонгов на Северовьетнамском плато. От китайцев, с которыми они вступали в контак­ты, тайцы, жившие в верховьях Менама, восприняли ма­териальную культуру, а через Ассам и Юньнань к ним проник буддизм и искусство пала-сена из Бенгалии.

В начале XIII в. экспансия тайцев бурно развива­лась; обстановка им благоприятствовала и давала воз­можность расширить владения, используя слабость со­седей-кхмеров, истощенных гигантским строительством, которое развернулось при Сурьявармане II и Джаявар-мане VII, и утративших былую военную силу и значе­ние; при Индравармане II Средний Менам стал ареной новых столкновений.

В правление двух великих королей кхмеры, как мы говорили, держали в своем подчинении районы Сукотай и Саванкалок; многочисленные следы их господства го­ворят об этом. Чтобы удержать свои позиции в этом районе и замириться с танцами, Индраварман II вы­брал тайского принца Пха Мыонга, женил его на кхмер­ской принцессе и дал ему титул Камратенг Ань Ши Индрапатиндрадитья. Это не помешало Пха Мыонгу объединиться с другим тайским принцем, Банг Кланг Тао; союзники напали на кхмерского губернатора Сукотая и, изгнав его, завладели городом; Банг Кланг Тао стал правителем нового независимого королевства, а его союзник передал ему свой титул. Кхмерское коро­левство стало разваливаться под ударами соседей.

Отныне правление каждого нового монарха знаме­новало новый шаг к окончательному распаду Камбод­жи. После смерти в 1243 г. Индравармана II новый правитель Джаяварман VIII вступил на престол Ангкора; опять невозможно установить степень его родст­ва с предшествующим королем, и даже неизвестно, был ли он его прямым наследником. При этом короле на Камбоджу обрушилась новая волна завоевателей. На­чалось нашествие монголов.

В 1260 г. Хубилай, внук Чингисхана, взял власть в свои руки и стал великим ханом монголов. Безжалост­но устранив соперников, принадлежавших к его собст­венному роду, он предпринял завоевание Китая, где правила Сунская династия, и после ряда победоносных походов в 1280 г. утвердился в Пекине, где основал новую, Юаньскую, династию, сменив «Сына неба» и пред­шествующие двадцать две династии китайских импера­торов, создавших колоссальную империю.

Не теряя времени, Хубилай стремился укрепить свой сюзеренитет по отношению к соседним королевствам, особенно по отношению к кхмерской империи, слава о которой дошла и до него. Первой возможностью для него вмешаться в дела Камбоджи стала жалоба импе­ратора Вьетнама, просившего помощи и поддержки против нападений со стороны кхмеров и тямов. Хуби­лай ограничился отправкой к нему отряда бирманских войск, и спокойствие восстановилось.

Стремясь скорее получить от Камбоджи дань, Хуби­лай спешно направил первое «посольство» ко двору Джаявармана VIII. В ответ на его требования Джая­варман приказал перебить посольство. В 1283 г. из-за беспорядков в Тямпе Хубилай временно отложил осу­ществление своих замыслов в отношении Камбоджи; он послал в Тямпу своего генерала Сагату во главе армии монголов. Захватив северные и центральные районы Тямпы, армия монголов выступила против Камбоджи. Во главе ее стояли «начальник сотни и начальник ты­сячи» по имени Сулейман. Однако это нападение было отбито кхмерами, которые временно обрели свой бое­вой дух; оба монгольских начальника «были захваче­ны (кхмерами) и больше не возвратились». Несмотря на эту победу, Джаяварман VIII, из боязни мести со сто­роны монголов, согласился в 1285 г. платить дань ки­тайскому императору. С этой стороны опасность была временно устранена, но Камбоджа утратила свою неза­висимость по отношению к Китаю.

Конец правления Джаявармана VIII был отмечен усилением агрессии со стороны тайских государств, ко­торая, однако, достигла своего апогея в годы правле­ния его преемников и закончилась тем, что тайцы пол­ностью освободили весь бассейн Менама; все это при­вело к ряду тяжелых военных поражений для кхмеров, которые завершились падением Ангкора и гибелью кхмерского королевства.

Внутри страны правление Джаявармана VIII отме­чено социальными и особенно религиозными потрясения­ми. Приверженность к буддизму Джаявармана VII и его страсть к религиозному строительству привели по­сле его смерти к жестокой брахманской реакции, кото­рой благоприятствовало то, что новый король был шиваитом, на что указывает его посмертное имя — Парамешварапада⁴⁸. У брахманов и сановников-индуистов было достаточно оснований, чтобы поднять народ и по­будить его к разрушениям, подобных которым не встре­чается более в кхмерской истории. Сверхчеловеческий труд, затраченный на строительство громадных буддий­ских храмов, большей частью принудительный, был пре­красным предлогом, чтобы толкнуть народ на отрицание религии, во имя которой было растрачено столько сил и веры. Это привело к разрушению буддийских храмов, которые были ее символами, и к сожжению того, чему ранее поклонялись. Следы этого варварства хорошо вид­ны в Байоне и многочисленных буддийских храмах Кам­боджи. Большинство изображений Блаженного и его святых систематически разрушались, уродовались и пе­ределывались в лингу или же в статуи аскетов. Единст­венный образ буддийского божества, который более или менее пощадил гнев разрушителей, был образ Локешвары, вероятно, из-за возможного отождествления его с четырехликим Брахмой или пятиликим Шивой.

В действительности, как это часто бывает, религи­озные мотивы служили предлогом для гораздо менее благородных побуждений. Несмотря на терпимость и широту воззрений Джаявармана VII, несмотря на то, что при дворе было много брахманов, их роль, такая зна­чительная при королях-шиваитах, теперь в большой ме­ре была утрачена. Высшие гражданские и религиозные должности, королевские милости, всякого рода пожерт­вования не были отныне только их привилегией; поэто­му, сочтя момент подходящим, они решили вновь до­биться главенствующего положения, восстановить тра­дицию, по которой наиболее влиятельные брахманские семьи имели наследственные должности при разных ко­ролях и большие привилегии (три буддийских королях эта традиция была нарушена).

Личную роль Джаявармана VIII в этой реставрации брахманских привилегий легко проследить по редким надписям, оставшимся после его правления. Мы пом­ним о брахмане из Бирмы, который прибыл ко двору Джаявармана VII, привлеченный славой его брахма­нов, «знатоков вед»; правитель, несмотря на буддий­ское вероисповедание, взял брахмана к себе жрецом и дал ему титул Джаямахаирадханы. Новый индуистский король, Джаяварман VIII, женился на его дочери и воспылал такой любовью к молодому брахману, двою­родному брату королевы, что учредил для него титул Джаямангаларта и выстроил в его честь храм. Джаямангаларта долго сохранял королевское расположение и при преемниках Джаявармана VIII.

Другим примером расположения короля к брахма­нам является история ученого Сарджнамуни, родом с юга Индии, «прибывшего в великую страну Камбу из сострадания». Став великим жрецом Джаявармана VIII, этот брахман совершил обряд коронования его преем­ника Шриндравармана. Подобное покровительство брахманизму, из которого извлекали выгоду одни лишь высшие духовные лица, было в сущности очень непроч­ным из-за его личного характера, а также потому, что оно не имело поддержки в народе.

Тем временем молодое тайское королевство форми­ровалось и начинало сознавать свою силу. Его прави­тели постепенно вытеснили монских князей, которые в начале XIII в. владели еще районом Лампун (Харипунджая), крайней точкой кхмерского проникновения на се­веро-запад; вблизи этого города тайские правители ос­новали новую столицу — Чиенгмай, резиденцию юного Манграя, принца Чиенграй.

В 1250—1260 гг. от кхмерской короны отошел район Сукотая и Саванкалока, образовав независимое госу­дарство во главе с тайским правителем Индрапатиндра-дитьей. Несколько лет спустя от Камбожди отделился и был присоединен к тайским землям район Лоибури (Лаво), который ранее был получен Сурьяварманом I в наследство от отца. В 1289 и 1299 гг. отсюда направ­лялись посольства в Китай.

Напор тайцев на границы Камбоджи продолжался в направлении столицы королевства, постепенно охва­тывая северо-западные районы страны, но, по-видимому, без значительных военных столкновений. В послед­ние годы XIII в. положение изменилось. Эти годы от­мечены ожесточенными войнами, о которых нам извест­но только из рассказа Чжоу Да-гуаня. Как мы уже отмечали, он лосетил столицу Камбоджи в 1296 г. в со­ставе посольства ко двору кхмерского правителя.

В это время на троне в Чиенгмае был Рама Камхенг, сын Шри Индрадитьи и принцессы Нанг Сыонг; о нем можно говорить как о подлинном основателе тай­ского королевства. Нам неизвестно, когда он начал править. Надпись на стеле, составленная им в 1292 г., содержит только три даты. Самая важная из них — да­та изобретения королем в 1283 г. тайской письменно­сти, заимствованной из кхмерской скорописи XIII в., которой пользовались с тех пор для всех тайских над­писей. При правлении Рамы Камхенга и благодаря его влиянию развивается национальная тайская культура, на которую оказали воздействие кхмерская цивилиза­ция и сингальский буддизм. Социальная структура тай­ского государства была заимствована у монголов.

Подобно великому хану монголов, главе «золотой семьи», который считался отцом всех правителей, Рама Камхенг считался отцом кунов, князей и высших са­новников королевства. Так же, как у монголов, социаль­ная структура на завоеванных тайцами землях склады­валась из слоя военной аристократии, «свободных» и местных жителей, которые находились на положении рабов.

По всей вероятности, в 1295 г. разразилась кровавая война, о которой Чжоу Да-гуань говорит так: «В не­давней войне с сиамцами весь кхмерский народ был вынужден взяться за оружие, и страна совершенно обезлюдела». Джаяварман VIII правил уже последние годы, и, как говорит надпись, «страна, которой правил старый король, испытывала затруднения из-за слишком большого числа врагов». Вероятно, военное поражение заставило старого правителя отказаться от престола в пользу молодого принца, взявшего в жены его дочь Шриндрабхупешварачуду и ставшего правителем под именем Шриндравармана.

Если верить Чжоу Да-гуаню, все это произошло со­всем не так просто: «Новый правитель является зятем прежнего; он избрал военную карьеру. Его тесть лю­бил свою дочь, она же похитила у отца золотой меч и отдала мужу. Тогда сын, лишившись наследства, соста­вил заговор с целью возмутить войска. Новый прави­тель узнал об этом, отрезал ему пальцы на ногах и по­садил в темницу». Смысл этой истории довольно темен, но, по-видимому, она говорит о том, что появление Шриндравармана на троне явилось результатом жесто­кого соперничества, что и подтверждается надписью, хо­тя и довольно загадочной, того же Шриндравармаиа: «Страна, которую раньше укрывали одновременно и со всех сторон множество белых зонтов, страдала от жгу­чих лучей солнца; теперь, будучи в тени одного лишь белого зонта, она от них не страдает». «Множество бе­лых зонтов» — это принцы, спорившие за власть, а «один белый зонт» — новый правитель, победивший со­перников.

Когда китайское посольство, в составе которого был Чжоу Да-гуань, прибыло в 1296 г. в Ангкор, Шриндра-варман правил всего только год. Если верить запискам китайского дипломата, жизнь при дворе молодого ко­роля была полна блеска. На самом же деле чрезмерная роскошь двора, великолепие празднеств, утонченность цивилизации были скорее знамением упадка, чем вы­ражением действительной силы и творческого духа.

Разрушительная война опустошила кхмерское коро­левство; но едва лишь она закончилась, как новая большая опасность нависла над столицей. Народ стра­дал от войн, а также от плохих урожаев, поскольку прекратились общественные работы, которые проводи­лись при Джаявармане VII. Буддийские воззрения это­го короля в известной мере приближали его к поддан­ным, и если он требовал от них тяжелой работы для строительства храмов, то в свою очередь для их пользы он строил дороги, лечебницы, водохранилища, каналы, обеспечивая это своим королевским могуществом и все­ми богатствами королевства.

Эта благородная политика не была продолжена на­следниками Джаявармана VII. Ослабленная войнами и внутренними неурядицами, камбоджийская монархия потеряла созидательную мощь, поддерживавшую вели­ких правителей XII в. Власть монархов ослабла, и в той же мере увеличилась власть влиятельных брахманских семей. Даже искусство пришло в упадок и не блиста­ло, как в прошлом. Кхмерское королевство уподобилось другим мировым империям в период упадка. Правите­ли страны, стремясь забыть о бездне, разверзающейся под ногами, окружали себя роскошью, устраивали бле­стящие празднества, проводили время в утонченных удовольствиях и бесплодном великолепии. Чжоу Да-гуань, по-видимому, был глубоко поражен блеском дво­ра Ангкора; мы уже цитировали несколько отрывков из его рассказа о камбоджийской жизни, причем он ни слова не говорит о признаках упадка и ослабления ко­ролевства.

Шриндраварман оставался у власти до 1307 г., за­тем «отрекся в пользу наследного принца и удалился в леса». Из надписей мы знаем, что этот принц был родственником короля, но ничего не знаем о степени этого родства; вступив на престол, он принял имя Шриндраджаявармана.

Сведения о его правлении очень скудны. В столице Ангкоре он постарался украсить храм, который был построен Джаяварманом VIII в честь брахмана Джая-мангалартхи; кстати, именно в его правление, в возра­сте ста четырех лет, умер этот уважаемый брахман. Несмотря на свое брахманское воспитание, Шриндраджаяварман, по-видимому, отличался терпимостью в вопросах веры, что долгое время было характерным для кхмерских правителей, ибо при нем был построен в 1309 г. вихара — буддийский монастырь, украшенный большой статуей Будды. Отметим, что надпись, говоря­щая об этом, составлена на языке пали, каноническом языке буддизма Малой колесницы. Это первая кхмер­ская надпись на пали. До того языком кхмерских над­писей был санскрит или старокхмерский язык, что по­зволяет судить о влиянии Сиама, который являлся в Камбодже проводником буддизма Хинаяны, встретив­шего поддержку и любовь в народе. Нам неизвестно о каком-либо другом событии этого длившегося двадцать лет правления, кроме прибытия в 1320 г. официальной китайской миссии, снаряженной для закупки приручен­ных слонов. Можно полагать поэтому, что отношения между двумя странами значительно улучшились.

Неизвестно, в какой степени родства был с прави­телем наследник, сменивший его на троне в 1327 г. под именем Джаявармадипарамешвары, а также при каких обстоятельствах произошла эта смена. Факт существо­вания этого правителя нам известен из надписи на кхмерском языке, найденной в Байоне, а также из по­следней надписи на санскрите, обнаруженной при рас­копках в Капилапуре, на северо-востоке от Ангкор Ва­та. Последняя составлена брахманом Видьешадхиманом, который провозглашает себя «слугой королей Шриндравармана, Шриндраджаявармана и Джаявар­мадипарамешвары». Текст надписи, проникнутый мисти­кой шиваизма, говорит о том, что эта религия была еще очень распространена при дворе Ангкора, несмотря на успехи буддизма Хинаяны.

Надпись также говорит о военных действиях, раз­вернувшихся в 1312 г. в правление Шриндраджаявар­мана между кхмерами, с одной стороны, и тайцами и тямами — с другой; согласно тексту надписи, война за­кончилась тяжелым поражением тайцев, «город» кото­рых был «вырван подобно кусту». Это, конечно, пустая похвальба придворного льстеца, но здесь заключен на­мек на военный поход, предпринятый правителем Ра­мой Камхенгом против Тямпы, поход, о котором упо­минают китайские хроники. Во время движения на во­сток тайские войска проходили через земли, принадле­жавшие ранее или еще находившиеся под властью камбоджийской короны, не вызывая противодействия со стороны жителей. Это показывает, до какого состоя­ния инертности дошла в то время страна.

О Джаявармадипарамешваре известно только, что в 1330 г. он направил посольство в Китай, а в 1335 г.— посланцев для приветствия императора Вьетнама у пе­ревала Кыа Рао. Мы не знаем причин этого. Известно только, что здесь посланцы кхмерского короля встре­тились с тайскими представителями, направленными властителем Сукотая.

Джаявармадипарамешвара — последний кхмерский правитель, о котором говорят камбоджийские надписи, наиболее надежный источник кхмерской истории дрей-нейших времен. Отныне для изучения кхмерской исто­рии следует обратиться к другому источнику: камбод­жийским анналам. Хронология этого периода совер­шенно неизвестна, ибо мы не знаем годов правления последнего «правителя из надписей», а также событий, что могли произойти до 1340 г., с которого начинается изложение в анналах.

Однако именно в этот период произошло событие, о котором мы уже говорили, имевшее громадное значе­ние для культурной и религиозной жизни Камбоджи: проникновение в страну вместе с тайскими завоевате­лями буддизма Малой колесницы, или Хинаяны, при­шедшего с Цейлона.

Известно, что древняя страна монов, предшествен­ница Бирмы и Сиама, откуда в Камбоджу проникали тайские завоеватели, была первой областью, откуда буддизм распространился по Юго-Восточной Азии, на­чало чему положил легендарный собор в Паталипутре, созванный великим царем Индии Ашокой около 242 г. до н. э. На этом соборе было принято решение послать миссионеров во Внешнюю и Восточную Азию. Двое из них — Сона и Уттара — отправились проповедовать уче­ние Будды в страну Суварнабхуми, «страну золота», что соответствовало Пегу (дельте Иравади в Нижней Бир­ме), населенной монскими народами, близкими по про­исхождению и языку к кхмерам.

Отметим, таким образом, этапы истории религии в Камбодже. Первое учение буддизма в стране кхмеров, вполне вероятно, было Хинаяной. Район Амаравати и Юго-Восточное побережье Индии, откуда это учение пришло, были районами буддизма Малой колесницы. Легенды о Соне и Уттаре, хотя и не имеют историче­ской основы, говорят также о проникновении Хинаяны в Камбоджу, поскольку буддизма Большой колесницы в эпоху Ашоки не существовало. Древнейшие буддий­ские изображения, найденные в Сиаме, Бирме, Фунани,— это изображения Будды, а не бодисатв Махаяны; поклонение реликвиям в том виде, как оно существует в Хинаяне, было обнаружено в стране монов, здесь же найдены отрывки канонов Малой колесницы на языке пали.

Таким образом, форма первого проникновения буддизма в страны Внешней Индии не оставляет сомнений, так же как, впрочем, и параллельное проникнове­ние брахманизма.

Существование буддизма в III в. доказывается над­писью на санскрите в Во Кахне, а также китайскими хрониками. Однако в конце VI и начале VII в. это уче­ние претерпело жестокие гонения от шиваитских пра­вителей Фунани, как об этом говорит рассказ китай­ского паломника И Цзина. Позднее, в VIII в., отмеча­лась новая волна буддизма, на этот раз Махаяны, при­шедшего в Ченлу-на-воде. Махаянистская надпись из Сиемреапа, датированная 791 г., отмечает установле­ние статуи бодисатвы Локешвары и тем самым под­тверждает это.

К концу IX в. буддизм Махаяны достигает расцвета при правлении Яшовармана I, основателя Ангкора; по­сле ряда королей-индуистов, впрочем, как правило, терпимо относившихся к буддизму, в стране кхмеров в начале XI в. появляется буддийский правитель Сурьяварман I, происходивший, между прочим, из страны монов. Он дал новый толчок развитию буддизма Ма­хаяны, не преследуя в то же время и брахманизм; на престоле его сменили великие кхмерские короли XI— XII вв., бывшие вначале шиваитами, затем вишнуитами, как Сурьяварман II, строитель Ангкор Вата, а за­тем буддистами Махаяны, подобно Джаяварману VII, строителю Байона.

Из этого обзора кхмерских религий можно сде­лать важное заключение о постоянном сосущество­вании, начиная с отдаленной эпохи Фунани, четырех главных религиозных учений, пришедших из Индии: буддизма Малой колесницы (Хинаяны), буддизма Боль­шой колесницы (Махаяны), шиваитского индуизма и вишнуитского индуизма. Однако их сосуществование не всегда было одинаковым, и в истории религии страны кхмеров различаются периоды последовательного аб­солютного господства той или иной религиозной формы, что было тесно связано с тем, какую религию исповедо­вал правитель страны. Впрочем, вероятно, что это гос­подство, которое сильно чувствуется при изучении исто­рии строительства официальных храмов, совсем не затрагивало народные массы, привязанные к своим ве­рованиям, часто отличным от официальной религии.

Наконец эти приливы и отливы прекратились. После короткого периода брахманской реакции, вызванной смертью Джаявармана VII, в страну широким пото­ком хлынул буддизм Малой колесницы, принесенный тайскими завоевателями. Он полностью овладел Кам­боджей и Лаосом, постепенно вытесняя все другие ре­лигии, и стал в современных Камбодже и Лаосе гос­подствующей религией.

Успех Малой колесницы в Камбодже будет поня­тен, если мы обратимся к условиям и эпохе ее появ­ления. В отличие от кхмеров, знавших множество ре­лигий, тайцы были почти исключительно буддистами. Страна монов была, как мы видели, первой, куда на­чалось проникновение буддизма Хинаяны. На этот древ­ний фон наложилось влияние тайцев, пришедших от границ Юньнани, страны целиком буддийской. Буддизм проник туда из Индии через Ассам и Китай. Сиамская надпись 1292 г. дает ценные сведения о культурной, со­циальной, а также и религиозной обстановке в Сиаме: «Король, так же как принцы и знать, горячо исповедует религию Будды и выполняет обряды после окончания сезона дождей». Текст содержит описание буддийского празднества катхин. Все это безошибочно указывает на то, что здесь речь идет о чистой форме буддизма Хи­наяны.

Если новая форма буддизма была принесена в Кам­боджу ,в результате сиамских вторжений, это не значит, что ее можно считать религией, навязанной кхмерскому народу завоевателями. Проникновение этой формы буд­дизма шло без нажима, естественно, часто даже опере­жая приход завоевателей. Тот факт, что Хинаяна отве­чала устремлениям камбоджийцев, порожденным в ре­зультате сложившихся в стране социальных и экономи­ческих условий, мы уже отмечали. Обессиленный и разоренный гигантскими тратами при строительстве громадных храмов ангкорского периода, независимо от того, были ли они брахманскими или буддийскими, кхмерский народ склонялся « тому, чтобы отказаться от нечеловеческих трудов, к которым его принуждали правители и брахманы, отказаться от громадных расхо­дов, связанных с содержанием роскошных храмов и живущих там требовательных монахов.

Глубоко религиозный, испытывающий необходимость в вере, но в вере по своим возможностям, кхмерский народ охотно принял религию победителей, религию мягкую, с демократической организацией, служители которой, приняв обет бедности, удовлетворялись соло­менной подстилкой и чашкой риса. С другой стороны, то обстоятельство, что образование народа было цели­ком сосредоточено в руках буддийских монахов, тоже в большой мере способствовало распространению новой религии. Таким образом, своим успехам Хинаяна была обязана примерно тому же, что и буддизм в Индии в начальной стадии его распространения: он был как бы реакцией против всемогущества брахманов, их кастово­сти, дорогостоящих обрядов жертвоприношения.

По всем этим причинам буддизм Хинаяны стал не только официальной религией новых кхмерских прави­телей, но и религией, принятой народом, который дол­гое время был под гнетом пышных обрядовых культов и стремился теперь только к покою, обещанному Буд­дой. Но этот покой пришел не скоро.