Электронная копия

26. «В другой раз Святой Антоний открыл своим ученикам, как от умаления ревности расслабеет монашество и померкнет слава его. Некоторые ученики его, видя бесчисленное множество иноков в пустыне, украшенных такими добродетелями и с таким жаром ревнующих о преуспеянии в святом житии отшельниче­ском, спросили Авву Антония:

«Отче! Долго ли пребудет этот жар ревности и эта любовь к уединению, нищете, смирению, воздержаниию и всем прочим до­бродетелям, которым ныне так усердно прилежит все это множест­во монахов?»

Человек Божий с воздыханием и слезами ответил им: «Придет время, возлюбленные дети мои, когда монахи оставят пустыни и потекут вместо их в богатые города, где вместо этих пустынных пещер и тесных келий воздвигнут гордые здания, могущие спорить с палатами царей; вместо нищеты возрастет любовь к собиранию богатств; смирение заменится гордостью; многие будут гордиться знанием, но голым, чуждым добрых дел, соответствующих зна­нию; любовь охладеет; вместо воздержания умножится чревоуго­дие, и очень многие из них будут заботиться о роскошных яствах не меньше самих мирян, от которых монахи ничем другим отли­чаться не будут, как одеянием и наглавником; и несмотря на то, что будут жить среди мира, будут называть себя уединенниками (монах — собственно «уединенник»), притом они будут величать­ся, говоря: «Я Павлов, я Аполлосов (I Кор. 1, 12), как бы вся сила их монашества состояла в достоинстве их предшественников; они будут величаться отцами своими, как иудеи — отцом своим Авра­амом, но будут в то время и такие, которые окажутся гораздо лучше и совершеннее нас; ибо блаженнее тот, кто мог преступить и не преступил, и зло сотворить и не сотворил (Сир. 3, 11), неже­ли тот, кто влеком был к добру массою стремящихся к тому ре­внителей. Почему Ной, Авраам и Лот, которые вели ревностную жизнь среди злых людей, справедливо так много прославляются в Писании».

Или как замечательна «Последняя цель всего и совершенст­ва»:

58. «Это Боговселенье, или жизнь в Боге, и есть последняя цель всех подвижнических трудов и верх совершенства. Сам Бог

80
показал сие Святому Антонию, когда он сподобился такого откро­вения в пустыне; есть в городе некто подобный тебе, искусст­вом — врач, который избытки свои отдает нуждающимся и еже­дневно поет с Ангелами Трисвятое (т.е. при совершенстве любви к ближнему в Боге живет и пред Богом ходит)».

Разве не замечательно и следующее:

50. «Насколько самомнение пагубно, столь же, напротив, спа­сительно самоуничижение. Это представляет пример башмачника, о котором Святой Антоний имел указание свыше. Святой Антоний молился в келий своей и услышал глас, говоривший ему: «Анто­ний, ты еще не пришел в меру такого-то башмачника в Александ­рии». Святой Антоний пошел в Александрию, нашел этого баш­мачника и убедил его открыть, что есть особенного в его жизни.

Он сказал: «Я не знаю, чтобы когда-нибудь делал какое-ни­будь добро; посему, вставши утром с постели, прежде, чем сяду за работу, говорю: «Все в этом городе, от мала до велика, войдут в царствие Божие за свои добрые дела; один я за грехи мои осужден буду на вечные муки. Это же самое со всею искренностью сердеч­ною повторяю я и вечером, прежде чем лягу спать». Услышав это, Святой Антоний сознал, что точно не дошел еще в такую меру».

Разве эти золотые предания не переносят нас ко временам ве­ликого русского подвижника Преподобного Сергия? Разве не жи­вут те же заветы в жизни последователей Преподобного Сергия, Святого Нила Сорского, Святого Кирилла Белозерского и всех по­движников и старцев северной Фиваиды? Разве не претворяются и в старчестве Оптинском, которого так часто не понимали и даже гнали, но народная тропа к нему не зарастала.

«Золотые пути равновесия», заповеданные в огненных прозре­ниях Святого Антония, напитали все отшельничества. И теперь, если вы слышите о ком-то, погруженном в сокровища «Добротолюбия», будьте уверены, что этот человек углубленный и не зря подошедший к великому источнику.

Особенно же уместно вспомнить золотые заветы истины в день Благовещенья.

81

ПЛАМЕНЬ ВЕЩЕЙ

«Писание не истолковало нам вещей будущего века, но оно просто научило нас, как ощущение наслаждения ими мы можем получить еще здесь, до естественного нашего изменения при исхо­де из этого мира. Хотя Писание, чтобы возбудить в нас вожделе­ние будущих благ, изобразило их под именами вещей, у нас всег­да желаемых и славных, приятных и драгоценных, но когда гово­рит, что «не видел того глаз, не слышало ухо» и другое, то этим возвещает, что будущие блага непостижимы и не имеют никакого сходства с благами здешними».

«Точность именований устанавливается для предметов здеш­них, а для предметов будущего века нет подлинного и истинного названия; есть же о них одно простое ведение, которое выше вся­кого именования и всякого составного начала, образа, цвета, очер­тания и всех придуманных имен».

«Не тот любит добродетель, кто с борьбою делает добро, но тот, кто с радостью принимает последующие за ним бедствия».

«Крест есть воля, готовая на всякую скорбь».

«С разорением этого века немедленно начнется век буду­щий».

«Что такое ведение? — Ощущение бессмертной жизни».

«Что такое чистота? — Кратко сказать: сердце, милующее всякую тварную природу. Что такое сердце милующее? — Возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных».

«Человек боязливый показывает, что страдает двумя недуга­ми: телолюбием и маловерием».

«Устрашающие и ужасающие человека мысли обыкновенно порождаются его мыслями, устремленными к покою».

«Надежда покоя во все времена заставляла людей забывать великое».

«Кто не знает, что и птицы приближаются к сети, имея в ви­ду покой».

82
«Прежде всех страстей — самолюбие; прежде всех добродете­лей — пренебрежение покоем».

«Не старайся горстью своей удерживать ветер, т.е. веру без дел».

«За всякою отрадою следует страдание, и за всяким страдани­ем ради Бога следует отрада».

«Бойся привычек больше, нежели врагов».

«Немощь чувств не в состоянии встретить и вынести пламень вещей».

Так в начале 8-го века заповедал Преподобный Исаак Сирин. Из монастыря Map-Матфея, из Ниневии сохранились до нас эти замечательные огненные советы, которые звучат непобедимой убе­дительностью. Будут ли они сказаны вчера или в начале 8-го ве­ка — они остаются теми же неотменными.

О Преподобном Исааке Сирине осталось в литературе много упоминаний: как он ограничением в пище и всякими другими ду­ховными устремлениями преобразил весь образ своей жизни. Про­быв пять лет епископом, он ушел обратно в пустыню. Там, в пус­тыне тишайшей, он укрепил свои наставления, чтобы оставить их в выразительной, краткой, незабываемой форме.

Само выражение — «пламень вещей» — показывает необык­новенное погружение в тончайший мир. Конечно, потому-то запо­веданное Преподобным Исааком так сердечно убедительно, ибо оно основано на познании огненной сущности. Многие труды Пре­подобного Исаака пропали, не дошли до нас, но они были, и это видно из неоднократных упоминаний в литературе. И не в том де­ло, что там-то усматриваются гносеологические пути св.Исаака. Кроме определения «пламенного пути», никакое другое определе­ние не будет удачным.

Во всех заповеданных наставлениях прежде всего особенно звучит все, что огненно овеяно. Та мысль, то слово будет иметь особое последствие, которое свилось в пламени сущности. Запи­сать и запомнить советы огненные — уже будет укреплением на всех путях. Крепость не от земли потрясаема, но от неба. Эту ог­ненную твердь осознавали и ощущали в себе познавшие священ­ный трепет сердца.

«Духовное созерцание. И отыскивается оно не работою мысли, но может быть вкушаемо только по благодати. И пока не очистит себя человек, до тех пор не имеет он в себе достаточно сил даже слышать о нем; никто не может приобрести его изучением».

«Как тому, у кого голова в воде, невозможно вдыхать в себя воздуха, так и тому, кто погружает мысль свою в здешние заботы, невозможно вдыхать в себя ощущения нового мира».

Итак, от преходящих здешних забот св.Исаак устремляет к ощущениям нового мира. Поистине, св.Исаак знает духовные ценности, когда говорит: «Никого не раздражай и никого не нена-

83

видь», «Не воспламеняйся на него гневом, да не увидит он в тебе признаков вражды». Советы истинного строителя, знающего, что воспламенение гневом есть бедствие.

«Неопалимая купина». О прекрасном высоком чуде напомина­ет эта икона, полная огня. И «Премудрость» Божья мчится на ко­не огненном, и «Ангел — благое молчание» тоже непременно ог­ненный. Первописатели этих символов понимали их не как отвле­ченное мудрование, но как незыблемую истину, как действитель­ность. В этой сердечной действительности пламень вещей и бли­зок, и понятен, и прекрасен.

«Немощь чувств не в состоянии встретить и вынести пламень вещей».
12 марта 1935 г. Н. К. Рерих. Листы дневника, том Пекин I

СЕМЬ СВЯТЫХ
Предисловие к книге «Фламбо»
Истинно чудесно, поистине прекрасно среди водоворота нашей жизни, среди волн неразрешенных социальных проблем видеть пе­ред собою сияющие Светочи всех веков. Прекрасно изучать жиз­неописания этих великих Искателей и Подвижников и находить в них укрепление нашего мужества, неисчерпаемой энергии и тер­пимости. Прекрасно через этот неисчерпаемый источник любви и всевмещения понимать великие движения утонченных душ, в ко­торых соединяется высшее знание с высшим устремлением.

Так, изучая биографии, мы делаемся действительными сотруд­никами эволюции, и от блистающих лучей Высшего Света нисхо­дят истинные познания. Это утонченное знание основано на истин­ном понимании терпимости. Только из этого источника приходит всепонимание. От великого всепонимания рождается Высшее Пре­красное, этот просвещенный и углубленный энтузиазм жизни.

Современная жизнь спешно меняется. Знаки новой эволюции стучатся во все двери. Чудесные энергии, могущественные лучи, бесчисленные открытия стирают условные границы и изливаются в трудах великих ученых. Древность выдает нам свои тайны, и будущее протягивает свою мощную руку восхождения. В этой ис­тинной науке, вне условностей, мы чувствуем прекрасную ответ-

84
ственность перед грядущими поколениями. Мы постепенно позна­ем весь вред постоянных отрицаний, мы начинаем ценить просве­щенную позитивность и созидательность. В этих условиях мы по­знаем значение сострадания и терпимости. Так мы можем начать приготовлять для будущего поколения действительное счастье, об­ращая расплывчатые отвлеченности в благословенную реальность. Святая Тереза, Святая Екатерина, Святая Жанна д'Арк, Свя­той Николай, Святой Сергий, Святой Франциск Ассизский, Фома Кемпийский. Эта седьмица Славных, седьмица великих Вестников, великих Учителей, великих Миротворцев, великих Строителей, ве­ликих Судей, в них выражен, поистине, великий земной путь. Они трудились бесконечно. Они были здесь, здесь, на Земле, они встре­чались с теми же самыми препятствиями, с тем же самым невеже­ством, суеверием и нетерпимостью. Своим светлым познанием они побеждали тьму; они-то знали вечный закон, что давая мы получа­ем. В этом осознании, в этом созидательном труде они стали ис­тинными Светочами. Если мы принимаем название Фламбо — Светочи, это не абстракция, потому что ничто не абстрактно, это есть истинное выражение прекрасного мудрого подвига.

На песке вокруг корней запечатлелись самые разнообразные следы. Рядом с широким волчьим отпечатались тоненькие копытца дзерена — местной антилопы. Тут же прошел и конь, а рядом с ним осталась тяжелая поступь быка. Наследили разные птицы. Очевидно, все местное население приходило под радушную листву великана. Особенно напомнил нам вяз-карагач раскидистые банья­новые деревья Индии. Каким местом благословенного схода слу­жили такие деревья! Сколько путников под ними получало отдох-

85

новения и телесные, и духовные! Сколько священных повествова­ний запечатлевалось под ветвями баньяна! И вот, одинокий ги­гант-карагач в монгольской пустыне живо перенес нас под сень баньяна. Мощные ветви карагача напомнили нам и о других могу­чих восхождениях Индии.

Вспоминаем, как вырастало в разных странах познание свет­лой сущности Рамакришны. Вне злобных пререканий, вне взаимо­ущемлений, слова о благе, близкие каждому человеческому серд­цу, широко распространялись, как могучие баньяновые ветви. На путях человеческих исканий вставали эти зовы о добротворчестве. Мы знаем и не раз слышали, как «случайно» находились книги о Рамакришне. Елена Ивановна замечательно нашла эту первую книгу. Потом, через много лет, беседуя под радушным кровом миссии Рамакришны под Кальтуттой, вспоминалось, как нежданно-жданно мы познакомились с этим великим проповедником до­бра.

Сотни тысяч, целый миллион народа сходится в памятный день к Рамакришне. Сходится в доброжелании, поистине, добро­вольно и обновляется добрыми воспоминаниями и благожеланиями. Ведь это замечательное выражение гласа народа. Это народ­ный суд, народное почитание, которое нельзя понудить или заста­вить. Как лампады засветляются одна от другой и неистощим огонь, так и такое народное почитание не меркнет и светит через все дни современных мировых смятений.

А ведь много смятений сейчас. Казалось бы, смущен и отвле­чен дух народный от основ духовных. Справедливо часто слышит­ся плач о потрясении основ. Но этот миллион сошедшегося народа разве не является живым доказательством того, что поверх смуще­ний дня сегодняшнего живет неиссякаемая духовность и устремле­ние ко благу. В жаркий и душный день, не убоясь расстояний, сходятся путники почтить память Рамакришны. Не формальная обязанность сводит воедино всех этих разнообразных путников. Чистосердечное благое устремление повелительно приводит их к местам, запечатленным именем Рамакришны. Ведь это для наших дней так необычайно ценно. Необычайно, что среди тяжких тру-

86
дов, среди сомнений, среди проникновений люди все-таки могут вспыхивать огнем светлым. Сердце их зовет сойтись вместе. Не толкаться, не буйствовать, не разрушать, но слиться единой мыс­лью о благе.

Великую силу имеет объединенная благая мысль. Как же дол­жно ценить человечество те светлые явления, которые являются побудителями этих объединительных, мощных и созидательных мыслей! Мысль о благе будет прежде всего творяща. Благо не раз­рушает — оно созидает. Словами блага выясняются те вечные ос­новы, которые заповеданы человечеству на всех лучших скрижа­лях. Если понятие Рамакришны неусыпно устремляет к творяще­му благу, то ведь это уже огромное счастье.

В дни потемок особенно драгоценен свет, драгоценны его со­хранения. В своих притчах о благе Рамакришна никогда никого не умалил. И не только в учении, в притчах, но и в самих деяниях своих Рамакришна никогда не допустил умаления. Вспомним хотя бы его почитание страстей Христовых. Ведь такие понимания тро­нут самое окаменелое сердце. Широко чувствовавший Бхагаван, конечно, обладал многими чувствознаниями. Дар исцеления он, в свою очередь, отдавал широко. Он ничего не оставил под спудом. Он исчерпывал свои силы в благословенных отдачах. И болезнь его, конечно, через эти непомерные отдачи. Но и в них, этих бла­городных несчетных отдаваниях, Рамакришна явил нам меру свою.

В разных частях света почитается имя Рамакришны, почита­ется и Свами Вивекананда, который явил лик истинного ученика. Соотношение Рамакришны и Вивекананды также останется на са­мых замечательных страницах истории культуры Индии. Не толь­ко так свойственная Индии глубина мышления, но именно всена­родно проявленное свидетельство Гуру и челы — ведь это должно так многим напомнить о чем-то очень основном. Проходят века, сменяется качество цивилизации и культуры, но Учитель и учени­ки останутся в том же благом соотношении, которое издавна было преподано в Индии. Много веков тому назад были записаны слова мудрости. Но сколько же тысячелетий до этого они жили в устной передаче. И как ни странно сказать — в передаче, может быть, более сохраненной, нежели даже иероглифы свитков. Умение со­хранить точность тоже истекает из окрепшего сознания о совер­шенствовании в применении чудесных камней прошлого для ново­го светлого будущего.

Не только неувядаемая ценность учения о благе, сказанного Рамакришною, но именно нужность этого слова и для современно­сти является несомненным. В то время, когда духовность, как та­ковая, начинает очень часто вытравляться неправильно понятыми формулами, тогда светлое созидательное утверждение особенно драгоценно. Стоит лишь справиться о цифрах изданий миссий Ра-

87
макришны. Стоит лишь вспомнить все то огромное количество го­родов, в которых люди собираются вокруг этого зова о благе. Цифры эти не нуждаются ни в каком преувеличении. Нет неесте­ственной нервности или преднамеренности в происходящих тихих и мысленно углубленных собраниях. Ведь это тоже одно из бли­жайших свидетельств истинной строительности. Все глубоко осоз­наваемое не в шуме и в смятении творится, но нарастает плано­мерно, в высшей соизмеримости.

Мысли о благе, так щедро преподанные Рамакришною, долж­ны пробуждать и благую сторону сердец человеческих. Ведь Рамакришна не отрицатель и не нарушитель. Он строитель во благе, и почитатели его должны открыть в тайниках своих истинное доб­ротворчество. Деятельно это добротворчество. Естественно претво­ряется оно в творчестве на всех добрых путях. Собираясь к памят­ному дню Рамакришны, люди не боятся пыли дорожной, не устра­шаются зноя, изнуряющего лишь тех, кто не проникся стремле­нию ко благу, к великому служению человечеству. Служение че­ловечеству — велик этот завет Рамакришны.
7 августа 1935 г. Н. К. Рерих. Врата в Будущее

Тимур Хада

АДАМАНТ
К Ассоциации Оригена при Обществе имени Рериха
Адамант! Замечательно это наименование, оно лучше всего выражает сущность Великого Имени, вокруг которого вы собра­лись. Часто наименования даются только после смерти, но иногда определенное качество так ярко выражено, что уже в жизни лицо осеняется определенным знаком. Адамант, твердейший алмаз, несломимый, режущий даже твердое. Ориген-Адамант!

Не выражено ли в этом одном слове все почитание великим Учителем Истины, которое не могло быть потрясено ни лишения­ми, ни обещаниями, ни обычаями. Ориген назван Учителем Церк­ви. Но, конечно, он мог быть признан и Святым, мог быть при­знан Отцом Церкви. И мог в течение жизни иметь высшее цер­ковное назначение и отличие.

Вместо того чтобы стать Архиепископом, Ориген оказался уз­ником. Может быть, в одной темнице с преступниками. Церков­ный Собор вменяет ему следующее: «Ориген, чудо своего века, по необычайности своего ума и глубине своего образования был обви­нен на двух Александрийских Соборах при жизни и после смер­ти — на Константинопольском Соборе. Ориген неправильно мыс-

88

лил о многих Истинах Христианской Церкви, распространяя язы­ческие учения о предсуществовании души; он неправильно отра­жал Учение Христа, полагая, что определенное число духовных существ, равнодостойных, были созданы, из которых одно устрем­лялось с такою пылающей любовью, что объединилось с Высшим Словом и стало носителем Его на Земле. Придерживаясь верова­ния в воплощение Бога Слова и в творение Мира, Ориген непра­вильно понимал крестную смерть Христа. Представляя ее как имеющую духовное соответствие в духовном мире, он слишком много уделял воздействиям Сил Природы, которыми одарено наше естество...»

Множество трудов Оригена, из которых не все дошли до нас и не все переведены и опубликованы, показывают поражающую об­разованность и светоносный, устремленный ум. Но враги Оригена, чтобы еще более утвердить его значение, прибегли к обычному своему средству — преследованию.

Позабыв еще недавнюю великую Голгофу, они решили, именно во имя великого Мученика Голгофы, сделать мученика и из Оригена. Они забыли, что терновый венец есть высший знак Славы. Обратимся к истории многих мученичеств. В своем раз­нообразии эта печальная история являет нам тождественные за­коны, последствия самоотверженности. Если возможно в чем-ли­бо выразить высшее понятие истинной славы, то, конечно, оно будет соединено с самопожертвованием Адамантовым. Говоря о мученичествах, вспомним изображения их замечательными ху­дожниками. Обернемся на картины Иеронима Босха, Питера Брейгеля, Дюрера, Орканьи и других одинаково великих созида­телей. И посмотрим, какие они избирали типы для палачей и преследователей. Не покажется ли вам, что в этих тупых, озве­релых ликах вы узнаете какие-то образины, встреченные вами и в наше время? Поистине, живут еще темные и отрицательные типы, но именно они так же действенно обращают нас к тем символам, от которых излучается Свет великий. От преследова­телей вы неизбежно обернетесь к великому Преследуемому, к мощному понятию Адаманта. Пусть же это качество сделается и вашим отличием. Около этого качества вы найдете неустанный творческий путь. Вы найдете всевмещение, неумаление и неуго­монное стремление к Свету.

Изучая творения Оригена, вы найдете в себе стремление к тем же основам — «де принципии». Светоносная высокая логич­ность автора передаст вам через все века то же упорство, откро-

89

венность, мужество, прозорливость. Короче говоря, вы воспламе­нитесь для ваших лучших работ и творений.

Вспоминаем, как десять лет тому назад мы начинали Инсти­тут Соединенных Искусств в доме Греческого Собора. Почтенный отец Лазарис первый приветствовал наше просветительное начи­нание, в котором мы выражали нашу веру в то, что только красо­та и знание могут объединить и вести человечество к истинному счастью и благосостоянию. О. Лазарис так понимал, что Прекрас­ное и Мудрое являются столпами Религии. Если мы начнем иск­ренно писать историю Прекрасного, тем самым мы должны писать и историю Религий. И обратно, начиная с Религии, мы неизбежно придем к Прекрасному.

Прекрасные мысли! Они, светлокрылые создатели будущего, донесли и ценный нам Облик Оригена. Он провидел творчество Всемогущего. Среди почитаемых древних икон имеется образ глу­бокого значения: «Святая София — Премудрость Божия». В часы вашего высшего вдохновения эта Мудрость шепнет вам: «Творите неутомимо, знайте, как давать. Только в даянии мы получаем!» На огненном коне, в сверкании пламенеющих крыльев представ­лена несущаяся в Пространстве Святая София, Мудрость Всевыш­него.

Ориген заповедал: «Глазами сердца мы видим». Во имя этого вседостигающего языка сердца, во имя всепроникающего духовно­го Ока, я приветствую вас, которые собрались вокруг вечноживущего Имени Оригена.

90